“Летел в доброжелательный Сакартвело, а прилетел в Грузинскую ССР”. Андрей Мелешко о недопуске в страну, которая разделила его семью
Андрей Мелешко с дочерью в самолете на Варшаву
Журналист и активист Андрей Мелешко после эвакуации из Беларуси три года прожил в Грузии. Но 16 сентября грузинские пограничники не впустили его с младшей дочерью в страну, разделив таким образом семью ровно пополам — в Батуми остались старшая дочь и супруга.
“Позірк” поговорил с Андреем Мелешко, который сейчас пытается наладить жизнь в польском Белостоке, об этой ситуации, безопасных вариантах для белорусов с учетом турбулентности в Грузии и его дальнейших планах.
“Я надеялся, что буду последним, кто будет выключать свет в Грузии”
— Расскажи, пожалуйста, чем занимался в Беларуси, почему и как попал в Грузию.
— В Беларуси был общественным активистом, журналистом, в своем городе Гродно — заместителем председателя местного отделения “экстремистской организации”, которая называется Белорусская ассоциация журналистов. Помогал ребятам устанавливать кресты на Гродненщине в память о повстанцах [Калиновского]. Во время ковида участвовал во всех акциях гражданской кампании ByCovid19. Последние 15 лет работаю журналистом в различных белорусских СМИ.
В 2021 году меня эвакуировали из Беларуси благодаря компании Mediasol. 21 августа я оказался в Грузии, в Сакартвело. С тех пор я жил в этой стране.
— Чем ты там занимался?
— Был активистом организации ”Белорусская диаспора в Аджарии”, занимался различными культурными вещами: организацией концертов, мероприятий. Вел “Белорусский исторический клуб “в пространстве ”аКсяродак” в Батуми. Помимо этого как журналист освещал культурные, общественные события, жизнь белорусской и украинской диаспоры в Грузии.
— Вот ты прожил там три года и, наверное, имел возможность поехать дальше. Почему оставался?
— Я надеялся, что буду последним, кто будет “выключать свет” в Грузии. Была такая штука, что я оптимистично смотрел на происходящее в той стране, что ситуация изменится к лучшему, ждал изменений в октябре.
— Имеешь в виду парламентские выборы 26-го?
— Да. Я контактировал с представителями различных политических партий в Батуми, в Тбилиси, периодически делал с ними интервью. Не сказать, чтобы я там как-то участвовал в политической жизни этой страны — я был сторонним наблюдателем.
— За это время удалось пустить там, как говорят, корни?
— Мы уже привыкли жить в Батуми. Не сказать, чтобы уже пустили корни, но жена имеет там очень хорошую работу. Младшая дочь дружит как с грузинскими, так и с украинскими, белорусскими и российскими детьми. Был небольшой магазин белорусской и украинской символики, он есть и сейчас. Мы не покупали никакого имущества. На это особо не было денег, и мы не были уверены, что нужно пускать корни, приобретать квартиру или что-то другое.
“В нейтральной зоне аэропорта находились почти 20 часов”
— Расскажи о ситуации с депортацией, как все произошло, как вели себя грузинские пограничники.
— Сразу замечу: мы считаем, что термин “депортация” к нам относится. У нас есть другой термин, который называется “недопуск в страну”. Нас просто не пустили в страну, которая называется Грузия. Нам даже не поставили штампы, что мы туда въехали. Вернее, Саше (младшей дочери, которая путешествовала с отцом. — “Позірк”.) печать поставили, но потом аннулировали. То есть нас просто не простили на территорию Грузии.
Мы находились в нейтральной зоне аэропорта Кутаиси все это время, почти 20 часов. Половину этого времени мы не могли нормально контактировать ни с пограничниками, ни с другими представителями власти, ни с адвокатом, которая приезжала к нам увидеться. С женой тоже не мог увидеться, потому что ее к нам не пустили.
Отношение пограничников к нам было, так сказать, индифферентным. Не сказать, что отрицательное, и не сказать, что положительное. Половина из них делала вид, что не понимает по-русски. Когда пробовал по-английски, они включали такой вид, что было непонятно, на каком языке с ними разговаривать. Человек на секунду отходил в сторону и разговаривал по-русски, а когда возвращался, то он якобы по-русски не понимал.
Мы постоянно находились в этой “камере”. Пространство для передвижения было где-то метров десять в одну сторону и потом по коридору — общему коридору с их комнатой — метров пятнадцать. Могли ходить, могли лежать на матрасах, сходить в туалет. Вот и все, в принципе. И да, еще смотреть в окно на самолет ”Белавиа”, который наворачивал круги по аэропорту.
— Как это вообще технически происходило? Вот вы прилетели, пошли на паспортный контроль. Как заметили, что есть проблемы? Они начали куда-то звонить, смотреть в компьютер?
— Отвели в сторону и через 15-20 минут выдали бумажки, что нас не пускают в страну. Я сказал, что ничего подписывать не буду. Окей, говорят, не подписывайте, нате вам просто эту бумажку. И ничего не объясняли, за что не пустили, что вообще случилось. Вот есть адрес Министерства иностранных дел, звоните и пишите туда.
— Как они реагировали, когда ты попросил убежище?
— Первая реакция была: почему вы за три года жизни в Грузии этого не сделали? Я говорю: я имею право к вам обратиться и попросить убежище. На что мне было сказано: не имеете, всё.
“Дочь плакала, что мамы нет, что сестру неизвестно когда увидит”
— Кормили ли вас там?
— Насчет кормили. После моей первой просьбы нам принесли два пирожка и хачапури, сладкую воду и чай в пакетиках. А после моего крика — ” гласа вопиющего в пустыне”, — ведь ребенок голоден, они принесли такой поднос с картошкой-фри, и Сашка смогла как-то поесть.
— Как дочь вообще переносила это все, как реагировала?
— Нормально, вот здесь сидит сейчас рядом, картошку-фри ест (улыбается). Конечно, плакала, что мамы нет, что сестру неизвестно когда увидит. Сейчас более-менее, но посмотрим, что будет завтра.
— Как происходила посадка на самолет? Вас не конвоировали?
— Это отдельная тема. Нас дважды пытались посадить на самолет. Первый раз пришли и сказали: собирайте вещи, пойдем. Ну, окей. Собрались, сидим, ждем. Говорят: отложена посадка. И в этот момент мы видим самолет “Белавиа”, который кружит по аэропорту. И думаешь, что будет дальше.
Но приходит начальник и говорит: это не ваш самолет, ваш самолет на Варшаву. Я спрашиваю: а когда наш самолет на Варшаву? Он отвечает: ждите. И потом, где-то в 0:10, говорят снова: собирайте вещи, пойдем. Куда? У меня нет наших девайсов, которые забрали десять часов назад, нет паспортов. Ответ: все ваши вещи вам отдадут в самолете.
Нас провели через отдельный вход, посадили в отдельный автобус в сопровождении двух сотрудников и посадили в самолет. Эти сотрудники позвонили кому-то в авиакомпанию, и им сказали номера мест. Это были последние, 40А и 40В, кажется.
Я говорю: а паспорта? Они: а паспорта вы получите, когда прилетите. Я говорю: ну окей. Прилетаем, я спрашиваю у персонала, где документы, без документов никуда не пойду. Выяснилось, что у капитана корабля. “Иди вперед, в голову, забирай”. Тот отдал и сказал идти в автобус.
На польском паспортном контроле никаких вопросов не было. Едем дальше, все спокойно, все хорошо, будто мы и не летали в эту Грузию.
— Билеты в Варшаву же приобретались не за ваш счет?
— Да, не за наш.
— Ты говорил им, что тебе угрожают преследованием в Беларуси и туда тебя отправлять нельзя?
— Говорил. Но говорил товарищам, которые нас сажали на самолет. Они ж удивлялись: вы же белорусы, почему не можете лететь в Беларусь? Ответил, что там мне грозит уголовное преследование и до десяти лет тюрьмы. Говорят: ну тогда понятно, почему вас в Польшу отправляют. Все вроде были в курсе, всё понимали, но… Эти двое, которые садили нас в самолет, были пограничниками.
— То есть напрямую ты им не говорил, что тебя нельзя отправлять в Беларусь, но они, судя по всему, и не собирались?
— Да, не планировали.
— В Беларуси на тебя есть уголовное дело, или ты только допускаешь его наличие?
— Я на самом деле не знаю, что на меня сейчас в Беларуси. В 2021-м, перед отъездом, меня вызвали во все конторы, во все одновременно. И в налоговую, и в Следственный комитет, и в ДФР (департамент финансовых расследований Комитета госконтроля. — “Позірк”.), еще куда-то. И я туда просто не пошел.
Тогда служба эвакуации очень хорошо сработала, и нас сразу отправили. Допустим, в понедельник мне идти в конторы, а в субботу меня вывозили. А насчет уголовки я не знаю. Я не залезал, не смотрел, но мне сегодня показали, что ГУБОПиК обо мне написал в своем канале.
“Через год попробуем слетать полечить зубы, сделать очки”
— На твой взгляд, почему это все произошло, и можно ли сегодня считать Грузию безопасной страной для белорусов?
— Я не знаю, можно считать Грузию безопасной или опасной страной для белорусов. Здесь вопрос в том, что рядом со мной в этом же самолете был один наш коллега, белорусский журналист, и все у него было нормально, никаких вопросов ему никто не задавал. И на вопрос о том, что делать дальше, он говорит: ну, через год попробуем слетать полечить зубы, сделать очки, что-нибудь еще, потому что там дешевле.
Насчет опасности. После меня не пустили армянского журналиста (Арсена Харатьяна, основателя грузино-армянского издания AliQ Media, жил в Грузии пять лет. — “Позірк”.). Потом я читаю, что задержали азербайджанского журналиста (Афгана Садыгова, под стражей с 3 августа. — “Позірк”.). Это у них очередная зачистка перед выборами, они хотят страну сделать стерильной от “нежелательных элементов”.
”У них есть какой-то план по журналистам, работающим в стране”
— Как ты думаешь, есть ли в твоем кейсе национальная составляющая, или это прежде всего связано с профессией?
— Думаю, скорее всего связано с профессией, а не с тем, что это белорусы или поляки. Мне уже сегодня задавали вопрос, может ли быть связан этот случай с тем, что у меня польские корни. Я не думаю. Считаю, что у них есть некий план по журналистам, работающим в стране. А как дальше это будет разворачиваться, я не знаю.
— Может, у тебя есть какие-то советы, что делать белорусам, которые сейчас думают, куда бежать от политического преследования? Можно ли еще рассматривать Грузию как страну-убежище?
— На днях как раз вышла такая памятка для белорусов на этот счет. Я бы на самом деле в Сакартвело не убегал. На данный момент ехал бы лучше в Армению. Или через какие странные страны вроде Казахстана перебирался бы куда-то дальше или добирался бы каким-то кружным путем. Знаю случаи: Москва — Кыргызстан — Турция, а оттуда уже в Европу. Подобный вариант мне кажется лучше, чем через Сакартвело.
— Ну а если нет шенгенской визы?
— Подаваться и ждать ее в той же Турции, а не в Сакартвело.
“В ближайшие месяцы будет жизнь на две страны”
— Какие сейчас планы у тебя самого? Все-таки у вас разделенная семья. Как это будете решать?
— Мы планируем воссоединиться, но пока не разговаривали, когда это произойдет. В ближайшие месяцы, я так думаю, будет жизнь на две страны. Саша пока учится онлайн в белорусско-украинской школе, но в ближайшую неделю-две-три будем решать вопрос со школой.
— Какие у тебя выводы из всей этой истории?
— У меня сложился такой заголовок: ”Я летел в доброжелательный Сакартвело, а прилетел в Грузинскую ССР”. Пока что так.
См. также:
В Совете Европы призвали Грузию пересмотреть запрет на въезд белорусскому журналисту Андрею Мелешко