* Перепечатка разрешена со ссылкой на первоисточник
В музыкальную индустрию возвращаются черные списки. 8 февраля Белорусская рада культуры обнародовала перечень исполнителей, чьим произведениям сейчас нет места в стране. Среди неугодных не только отечественные музыканты и группы, но и российские, и звезды мировой сцены вроде Леди Гаги или Шер. Всего в списке 87 позиций разной степени узнаваемости.
Многие обратили внимание на наличие в белорусской части “персон нон грата” имен, которые слабо ассоциируются с протестами 2020 года. И наоборот, в списке отсутствует ряд артистов, которые четко артикулировали свое отношение к власти после президентских выборов.
Параллельно с внедрением черных списков популярные исполнители продолжают попадать под политическое преследование. Когда за участие в протестах, когда за гражданскую позицию, а когда и напрямую за “вредные” песни.
О последних репрессивных тенденциях в отечественной музыке — и культурной сфере в целом — BPN поговорил с руководителем Белорусской рады культуры Сергеем Будкиным.
“Такие списки существуют с 1996 года”
— Вас удивило появление черного списка?
— Удивление если и есть, то небольшое. Ведь подобный список, например, был и в 2010 году. Никем не подписан, неизвестные лица его просто вбросили в интернет. А вообще такие списки существуют с 1996 года: первые запреты ввели после референдума. Пиковый момент — наверное, 2004 год, триггером тогда стал митинг на площади Бангалор в Минске.
В 2010-м, кстати, кроме белорусских деятелей культуры в стоп-лист попали и голливудские звезды — такие, как Кевин Спейси, Джуд Лоу и другие; и российские писатели Андрей Битов, Виктор Ерофеев, Эдуард Успенский… То есть уже тогда это выглядело абсурдно.
Но нынешний случай по уровню абсурдности затмит все предыдущие. Сейчас под запретом даже некоторые провластные исполнители, которые никак не высказывались ни о репрессиях, ни о войне. Есть и группы, лидеров которых уже нет в живых, как тот же “Нейро Дюбель” (Александр Куллинкович, умерший в 2018 году. — BPN.). И, конечно, несколько мировых звезд.
— Видите критерии, по которым составлен список?
— Понимаю так, что главный критерий — публичные высказывания. Критические к режиму Лукашенко либо с осуждением войны в Украине. Нам точно известно, что список был распространен в государственных учреждениях, где проводятся живые выступления коллективов. Получается, что под запрет попадают в том числе композиции забаненных музыкантов в исполнении кавер-бэндов, самодеятельных ансамблей. И в репертуаре Президентского оркестра мы, наверное, больше не увидим произведений зарубежных исполнителей из этого списка в симфонической обработке.
Очевидно, что повлияет список и на ротацию в радиоэфире. И, конечно, на получение разрешения на проведение концертов. Концертная жизнь в стране в принципе “убита”, в зоне риска даже те, кто без разрешения исполняет какие-то безобидные поп-песни. В целом количество музыкантов и групп, которым сегодня не дают выступить со сцены, по моим оценкам, достигает где-то 200.
Да и сам черный список на самом деле гораздо шире, там не хватает ряда известных исполнителей. И он постоянно актуализируется.
— Кого в “блэк-листе” нет, но он там присутствует по умолчанию?
— Сейчас многое в Беларуси “по умолчанию”. Ведь и этот список не имеет никакой юридической силы. Под ним снова нет ни одной подписи. Раньше я неоднократно лично расследовал запреты концертов, даже судился с управлением идеологии Мингорисполкома. Выяснилось, что эти решения нигде не фиксируются, потому что никто не хочет брать на себя ответственность за это. Часто выступление того или иного артиста запрещалось телефонным звонком директору площадки.
Сейчас все может сводиться к инициативе какого-то идеолога либо спецслужбиста. Видно, что список составляли, мягко говоря, не музыковеды, не эксперты и не культурологи. Достаточно сказать, что некоторые названия групп написаны с ошибками. Очевидно, что это профанский труд, человек впервые написал своей рукой определенное сочетание букв.
У меня есть подозрение, что список создан при активном участии КГБ, который плотнее взялся контролировать публичную жизнь, в том числе культурную. Вот как-то и оформили запрет. Думаю, когда люди в Беларуси смогут говорить, мы узнаем больше подробностей. А пока, к сожалению, я не могу раскрывать свои источники. Но этим источникам верю, тем более он не один.
— Довольно пикантно смотрятся в списке как провластные певцы вроде Дмитрия Колдуна, так и мировые величины — та же Леди Гага.
— Мне кажется, присутствие зарубежных звезд имеет и положительную сторону. Это продвигает белорусскую повестку дня, показывает абсурдность режима. До той же Леди Гаги обязательно дойдет информация, что ее забанили в Беларуси. И она, возможно, отреагирует, еще раз поинтересуется, что это за Беларусь. Это привлечет внимание к нашей ситуации. Хотя вообще ситуация невеселая, особенно для артистов, которые зарабатывали музыкой, жили на эту зарплату.
“Если ты связан с культурой, тебе сделают хуже, чем обычному задержанному”
— Много музыкантов сейчас за решеткой. Почему в период репрессий они оказались одной из самых уязвимых групп?
— Если говорить о музыкантах, то их в неволе около 30. общее количество брошенных за решетеку представителей культуры— 110. Это новая тема для Беларуси. Раньше тот факт, что ты артист, при попытке задержания гарантировал определенную неприкосновенность. Можно вспомнить NRM, который на митингах часто вживую выступал со сцены. В цивилизованном мире такие публичные персоны своим участием в протестах фактически свидетельствуют об их мирном характере. Их присутствие — залог того, что все не закончится кровью.
2020 год перевернул все с ног на голову. И уж если ты связан с культурой, тебе сделают хуже, чем обычному задержанному. Был случай: человек сказал силовикам, что он пианист, и ему начали отбивать пальцы.
Этот уже реакции на уровне “свои-чужие”. Для тех, кто прибегает к насилию и репрессиям, белорусская культура чужая. Неведомая, непонятная, противоречащая собственным вкусам и симпатиям. А чужое вызывает у них негатив. Если бы в Беларуси было все хорошо с образованием, с идентификацией, с системой ценностей, то омоновцы и протестующие росли бы на одних песнях и книгах — например, Лявона Вольского и Владимира Орлова. И во время массовых мероприятий силовики вряд ли применяли бы такое насилие, которое мы видим сейчас.
Есть и другое объяснение. Власти осознали то, что раньше недооценивали: культура является реальной силой. Что это тоже оружие, форма сопротивления, которая придает людям вдохновение и решимость. Значит, с этой силой надо бороться.
— А есть ли разделение — и соответственно какой-то реванш — по линии, так скажем, таланта, популярности? Известно, что артисты, которые хотят перемен, собирают полные залы, их песни знают, слушают, поют. В то же время провластная эстрада не способна родить что-то лучшее, чем недавний “шлягер” “Белорусская жена”…
— Безусловно. Когда люди растут на сомнительных ценностях… На абсолютно диких русских сериалах и шансоне, то у них формируется соответствующая модель поведения. С неуважением к женщине, к свободе слова, с гопническими интонациями. В Беларуси власть фактически захватили гопники. И силой стараются доказать, что они сильнее и умнее.
Все, что продуцируется той стороной, лишено эстетики, красоты, рефлексии. Оно делается либо по заказу — выверенно, как в советские времена. Либо по принуждению, либо в пределах своих интеллектуальных и творческих возможностей.
Здесь скверная новость для режима: это очень плохая поддержка. Каждая власть стремится самоутвердиться за счет культуры — что-то донести до людей через фильмы, песни, фестивали, спектакли и так далее. Режиму доносить нечего, ведь его культура бесталанная и базируется на русской базе. Дело времени, когда это все рухнет.
“Кто придумает свой формат, тот и продолжит творить”
— Многие белорусские музыканты оказалось в вынужденной эмиграции. Насколько реально там развиваться, зарабатывать?
— Сложная тема. Все индивидуально. Кто-то за эти два года сумел устроиться за границей, сохранить свой уровень и даже достичь чего-то нового. Кто-то продолжает заниматься творчеством, но параллельно зарабатывает чем-то другим. Кто-то, к сожалению, не прижился в эмиграции и вынужден был уйти из своей сферы. И это больно.
Сложности за пределами Беларуси известны: другой язык, аудитория, новая конкурентная среда. Интегрироваться в нее достаточно проблематично, особенно тем, кто на родине имел локальную, национально ориентированную популярность. Приходится фактически начинать с нуля, играть для меньшей публики, а это не вдохновляет. Естественный отбор в определенном смысле: кто придумает свой формат, тот и продолжит творить.
Мы стараемся помогать людям, чтобы они хотя бы оставались в творческой сфере. Условно, если ты не можешь дальше быть скрипачом в оркестре, то попробуй себя в роли арт-менеджера. Либо переучись на какую-то другую профессию в культуре.
Основные центры белорусской культурной жизни за рубежом — Вильнюс и Варшава. На самом деле здесь много событий. Надеюсь, белорусские творцы переживут травму, адаптируются и будут дальше заниматься любимым делом. Часть, повторюсь, этот этап успешно преодолела и остается востребованной у аудитории как за рубежом, так и в Беларуси.
— Например?
— Тяжело переходить на личности, потому что боюсь кого-то не вспомнить… но попробую. Самые очевидные примеры — наши суперзвезды. Лявон Вольский. Юрий Стыльский и ” Дай дорогу!”. Света Бень. NaviBand. J: Морс. “Разбитое сердце пацана”. Маргарита Левчук, конечно. Они сумели более-менее адаптироваться, у них есть постоянные концерты и гастроли. Вольский с J: Морс даже устроили тур в США. Как и Маргарита Левчук.
Отдельный кейс — купаловцы, наш театральный бренд. Они прошли сложный путь, были сначала в Украине, потом выехали в Польшу. Но сумели найти себя. Проблема в том, что сложно оставаться большим театром. Трудно и дорого. Однако труппа выступает, готовит новые постановки, и это вызывает большое уважение.
Вообще белорусская культурная жизнь за рубежом кипит. Есть множество индивидуальных проектов — в кино, живописи… Многое происходит и внутри Беларуси, просто это сегодня вне публичного пространства. В современном мире разгромить культуру, запретить, перекрыть каналы доставки просто невозможно. Странно, что режим этого не понимает и надеется одной бумажкой уничтожить ту же музыку.
— Деятели культуры продолжают уезжать?
— Безусловно, и это происходит каждый день. Пока невозможно назвать конкретные цифры. Мы видим потребность в исследовании этого вопроса, чтобы понять масштабы. Многие уехали еще до войны через Россию, многие выбрали другие пути. Некоторые могут себе позволить выезжать, представлять проекты и возвращаться. Процесс очень разноплановый, трудно зафиксировать, кто где сейчас — в Польше, Литве, Грузии или где-то еще.
Ежедневно мы получаем запросы на консультации — по вопросам релокации, получения виз, трудоустройства. Да, люди уезжают. Но я очень надеюсь, что они будут дальше заниматься любимым делом и продолжат работать на благо белорусской культуры.