Философ Ольга Шпарага: Нет предпосылок, что Европа первой пойдет на уступки Лукашенко

Продолжающиеся в Беларуси репрессии, лишение беженцев возможности поменять паспорт за границей, становление гражданского общества в эмиграции, выживание на еще не зачищенных тоталитарной машиной островках — это лишь некоторые вопросы, актуальные для белорусов, оказавшихся по разные стороны заборов, тюремных и пограничных.

О трех годах чрезвычайного положения, в котором находятся белорусы и Беларусь, “Позірк” поговорил с кандидатом философских наук, автором книги “У революции женское лицо. Случай Беларуси” Ольгой Шпарага.

“Режим надеется, что в информационной блокаде удастся кого-то убедить”

— Попытки официального Минска оправдаться в глазах ЕС и мирового сообщества и предстать миротворцем — признак слабости режима и эффективности санкций?

— Во-первых, мы видим, насколько уровень лжи вырос на официальном уровне. Наиболее ярко это было видно в ситуации с Пригожиным, когда вначале Лукашенко говорил, что готов предоставить ему защиту, а после его смерти утверждал, что ничего не обещал. И в этом смысле стратегия лжи на официальном уровне внутри страны и во внешней политике — в логике власти.

Во-вторых, это попытка вернуть себе субъектность: суверенитет урезается на разных уровнях, нужно что-то делать, и очень нужно хоть какое-то признание, но вообще нет желания идти на уступки. Речь о том, чтобы отпустить какое-то количество политзаключенных, смягчить политику пыток в тюрьмах и колониях, не ведется. Режим не идет ни на какие уступки в этом вопросе. Вероятно, в такой логике остается повышать градус лжи и наглости. Мы все время говорим об информационной блокаде, о том, что Беларусь мало представлена в СМИ. Видимо, поэтому та же Германия не относит ее к странам, опасным для жизни.

Вероятно, режим надеется, что в ситуации информационной блокады ему удастся кого-то убедить. Предположу, что на локальном уровне это сработает.

Поэтому медийное присутствие Беларуси очень важно: день и ночь напоминать о том, что на самом деле происходит в стране и что бесстыжая ложь — едва ли не стержень государственной политики.

— Лукашенко может снова подавать сигналы Западу, как уже делал не раз?

— Такого уровня протестов и репрессий в Беларуси до 2020 года не было, а реакция на эти события Европы и мирового сообщества была отложенной, не своевременной. Мы получили санкции уже после приземления самолета с Романом Протасевичем. Но все же не вижу предпосылок, что Европа первой пойдет на уступки Лукашенко — до того, как он отпустит политзаключенных, чтобы градус репрессий был снижен. Совершенно ясно, какие Лукашенко должен сделать для этого шаги. Это четко сказано всеми странами, и хорошо, что об этом громко говорят страны Балтии и Польша.

“В 2020 году нам банально не хватило плана”

— Беларусь из-за Лукашенко сегодня в мировой повестке представляет интересы России и воспринимается как утратившая независимость?

— На мой взгляд, позиция, что Лукашенко — спикер Путина, а суверенитет Беларуси максимально урезан, существовала и до начала войны. Мы как раз где-то отстаивали свою субъектность, а в мировом сообществе так не считали, потому что влияние России всегда было велико. Сейчас мы видим в контексте войны усиление “советско-русскомирской” идеологии. Ведь ее до событий 2020 года не было! Как-то быстро появился новый тип пропагандистов. К счастью, в их рядах есть несогласие и не все готовы поддержать “русский мир”, но в информационном поле, в контексте военной поддержки России белорусский режим выглядит как часть агрессивной российской политики.

Кабинет Светланы Тихановской предложил план переходного периода — того, что должно происходить в стране, как должны вести себя разные политические силы, что будет происходить на уровне разных институтов. Мы должны четко это понимать, а также учитывать все сопутствующие условия. Мы не знаем, когда это произойдет и как себя будет чувствовать Евросоюз в это время.

Мы видим сложные процессы дедемократизации, авторитарных режимов становится больше. Но то, что нужно будет делать в подходящий момент, следует продумывать сейчас. В 2020 году нам банально не хватало плана. Конечно, мы не ожидали, что будет такое восстание, и создавать план на ходу было сложно, но мне кажется, что от этого плана переходного периода зависит многое.

На одной из конференций Валерий Сахащик (представитель Объединенного переходного кабинета по обороне и национальной безопасности. — “Позірк”.) выступил против освобождения вооруженным путем, но за раскол режима, госаппарата, работу с армией. Он сказал, что работает в этом направлении. Мне кажется, очень важно понимать, насколько люди, которые находятся в системе, хотят перемен, насколько они недовольны приходом России. В плане должны быть прописаны траектории того, что будет происходить с людьми в разных институциях. Это не означает, что абсолютно все причастные предстанут перед судом, лишатся работы. Будет прозрачный и справедливый процесс, его этапы должны быть прописаны и обсуждены нашими демсилами.

“Люди включаются, когда есть конкретные дела”

— Как решать проблемы людей в эмиграции? Как быть белорусам в ситуации, когда есть Лукашенко и идет война в Украине?

— Наши диаспоры работают. Хорошо, что у них есть юристы, которые помогают людям. Но каждый раз после очередных встреч я убеждаюсь в наличии огромной проблемы информированности общества стран, в которых мы живем. Это должно быть информирование на локальном уровне отделов министерств иностранных дел, а в случае с Германией, которую уже упоминала, — в отдельных землях, потому что там принимаются конкретные решения и вообще никто не слышал о Беларуси и ее проблемах.

Возможно, нам следует думать о новых стратегиях информирования. Да, у нас много важных мероприятий, направленных на поддержание идентичности, белорусских сообществ, но нам нужно не меньше делать для информирования общества и политиков, заниматься лоббированием. Нужны, видимо, люди, группы, которые будут в каждой стране на локальном уровне это делать. Потенциал у диаспор большой. Июльский марафон солидарности показал, что люди включаются, когда есть конкретные дела и задачи, а они у нас есть.

“За решения Лукашенко белорусы не ответственны”

— Как должна восприниматься Беларусь в контексте помощи России в ее войне против Украины?

— Я все время отстаиваю точку зрения, что нет вины белорусов, а есть активная ответственность. Это давнишняя дискуссия, она началась с момента эскалации войны в Украине 24 февраля 2022 года. В какой мере мы несем ответственность как несогласная часть общества и те, кто сохраняет нейтралитет или молчит? Для ее определения я использую такое постколониальное высказывание борца за права чернокожих Малкольма Икса: “Мы не несем ответственности за свое угнетение, но несем ответственность за свое освобождение”.

То есть я все же считаю, что степень ответственности есть, поскольку мы все остаемся белорусами, связаны друг с другом. Мы ответственны в той мере, что разоблачаем режим, солидаризуемся с Украиной, делаем все возможное, чтобы она выиграла эту войну как можно скорее. За решения, которые принимает Лукашенко, мы не ответственны, но делаем все возможное, чтобы показать: мы по-прежнему не согласны с его решениями, и у нас есть эта позитивная программа поддержки Украины.

“Получать новый опыт, приносить его в страну — это все не нужно”

— Указ № 278 о прекращении выдачи паспортов за границей — очередная попытка дотянуться до тех, кто уехал, ухудшить им жизнь?

— У режима несколько мотивов. Один из них — усложнить жизнь уехавшим и в то же время их наказать. Потому что кто-то не сможет адекватно оценить уровень риска и приедет менять паспорт. А часть тех, кто никак не участвовал в протестах, но вынужден вернуться за паспортом — их тоже можно шантажировать.

Вторая причина — демонстративно отказаться от белорусов, которые уехали по политическим мотивам. Исходя из того, что вещает пропаганда, все мы, кто критикует режим, не нужны. Поэтому несогласным не продлят паспорта, и пусть они сгниют на Западе. Ведь пропаганда утверждает, что мы все живем плохо. Видимо, расчет такой: “Мы лишим людей паспортов, и они начнут рассказывать, какой плохой Запад, никого не хочет поддерживать, а белорусы, которые выступили против режима, там никому не нужны и им остается только вернуться”.

— Коснемся темы образования. Очередная попытка его “нормализовать” — это месть обществу, которое в 2020 году “вдруг” решило, что может вершить свою судьбу самостоятельно?

— Во-первых, это попытка поставить молодежь в еще более зависимое положение. Еще более подчинить ее государству и сделать лояльнее, лишить необходимых для выживания знаний и навыков, чтобы она не могла интегрироваться в глобальный мир. Путешествовать, учить языки, учиться за границей, получать новый опыт и приносить его в страну — это все не нужно. Система существует по собственным законам. А эти законы сводятся к эксплуатации людей.

По полной программе эксплуатировать человека можно, когда у него нет современных навыков и знаний. Чтобы люди находились во власти режима и у них не было инструментов, возможностей осознавать недостатки, сопротивляться этому, искать помощь за пределами страны.

Во-вторых, отказ от интеграции в мировой и европейский контекст. Отказ от символики, не говоря уже о национальной истории. С ней и так раньше были проблемы: она постоянно вписывалась в этот советско-российский нарратив. А сейчас и подавно. И получается, что все связи и внутри, и снаружи будут обрываться. Мы не часть мира, мы не часть Европы — живем как хотим! Лукашенко давно настаивал, что у Беларуси свой путь, вот он его и доводит.

“Режим приближенный к концлагерю”

— Как вы оцениваете состояние гражданского общества Беларуси на сегодняшний день?

— Репрессии усиливаются. В разных городах, на предприятиях есть прямые репрессии, когда людей задерживают, избивают, затем осуждают на разные сроки заключения. Есть скрытые репрессии, когда увольняют или принуждают увольняться. Или из-за того, что уже задерживали, человека не принимают на работу. Известна масса таких случаев.

Появляются новые виды репрессий: на рабочем месте не только заставляют подписать все возможные бумаги о неучастии в протестах и пройти все возможные проверки на лояльность режиму, но еще и вступать в профсоюз. На этом основании могут не принять на работу. Режим ужесточает формы контроля и репрессий где только можно.

Сегодня в Беларуси режим, приближенный к концлагерю. Мы это видим, когда читаем интервью, беседуем с выехавшими за границу, узнаем, каким вообще пыткам подвергаются люди в тюрьмах. Система очень страшная, угрожающая свободе и жизни людей, и это чувство страха нагнетается властью искусственно. Многие не хотят уезжать из страны и имеют на это собственные причины. Некоторые живут в постоянном ожидании, что придут силовики и начнут ломать двери. Да, практика сопротивления всегда была и в сталинские времена в концлагерях, просто людям не удавалось систему переломить. Нам следует думать, как ей противостоять сейчас.