Татьяна Хомич (слева) и Мария Колесникова
Четвертый день рождения встречает за решеткой Мария Колесникова — член Координационного совета, глава избирательного штаба Виктора Бабарико, ставшая одним из символов белорусского протеста 2020 года. 24 апреля ей исполнилось 42.
Политзаключенная, приговоренная к 11 годам лишения свободы, находится в гомельской женской колонии в режиме инкоммуникадо: близкие не знают о ней ничего уже 434 дня, она изолирована от других заключенных, не получает ни писем, ни передач.
“Позірк” поговорил с сестрой Колесниковой Татьяной Хомич. По ее словам, последнее письмо от Марии близкие получили 15 февраля 2023 года.
— Новостей от Марии по-прежнему нет? Может, до вас доходит какая-то информация от тех, кто находился с ней в колонии и вышел раньше?
— К сожалению, новостей нет, связи с Машей нет, каких-то прорывных новостей — нет. Ситуация прежняя. Недавно действительно появилась информация, что состояние здоровья Маши ухудшается. Но каких-то подробностей, что это, с чем связано, лечат ли ее там вообще — нет. И нет возможности проверить эту информацию.
Точно известно, что Маша все это время, уже более года, находится одна в ПКТ (помещение камерного типа — специальное помещение, в котором содержатся осужденные к лишению свободы, переведенные в порядке взыскания за злостные, по мнению администрации, нарушения установленного порядка отбывания наказания в исправительных колониях. — “Позірк”.). Она не в отряде со всеми.
ПКТ находится в отдельно стоящем здании. Даже если Машу куда-то выводят, ее сопровождают несколько сотрудников администрации, они всегда рядом с ней, поэтому возможности какой-то коммуникации ни у нее, ни с ней нет. Поэтому информация о ней появляется, только если кого-то помещают в ПКТ рядом с ней. Либо люди видят издалека, как Машу сопровождают куда-то, например в медчасть, либо, возможно, слышат, что она присутствует в том же здании. По этой причине вся информация о ней отрывочная.
— Предпринимаются ли попытки выходить на руководство гомельской ИК-4, чтобы получить какую-то информацию о Марии и ее состоянии?
— Такие попытки были, но в колонии не сообщают какой-либо дополнительной информации, коммуникация с ними вообще не дает никаких разъяснений. Они даже не подтверждают информацию, что Маша находится в ПКТ, хотя это известный факт, что она не в отряде, не работает, не видится с другими.
— Принимаются ли для нее передачи?
— В принципе, любые передачи необходимо согласовывать с самим заключенным. И из-за отсутствия коммуникации получается, что этой возможности тоже нет, хотя даже условия содержания в ПКТ предполагают, что Маше положена два раза в год (раз в полгода) бандероль весом два килограмма. Это максимум, который предполагается в условиях содержания в ПКТ, но даже эти два килограмма мы никак не можем ей передать.
— Есть ли, по-вашему, какие-то способы поддержки Марии и других политзаключенных, находящихся в режиме инкоммуникадо, даже в условиях абсолютной изоляции?
— В этой ситуации важно продолжать говорить о Маше и других политзаключенных. Особенно о тех, с кем вообще нет связи: Викторе Бабарико, Сергее Тихановском, Николае Статкевиче, Игоре Лосике. Необходимо продолжать постоянно поднимать этот вопрос и давать понять, в том числе белорусским властям, что люди о них помнят. Власти добиваются именно того, чтобы о них забыли, они хотят сделать так, чтобы все думали, что политзаключенных в стране нет. Мы должны противодействовать этому, говорить об этом, делиться информацией о них со знакомыми, в социальных сетях. И день рождения Маши — как раз такой повод, когда особенно стоит напомнить и о ней, и о том, что она сделала в 2020 году, какую роль сыграла.
Очень важно продолжать говорить об этом, в том числе на международном уровне. Я делаю это постоянно: говорю о Марии и других белорусских политзаключенных. Необходимо, чтобы западные страны, которые присутствуют в Беларуси, постоянно обращали внимание властей на политзаключенных, просили и требовали разным тоном, напоминали бы им, не давали забывать.
Даже в случае инкоммуникадо стоит продолжать писать политзаключенным письма. Это тоже будет давать понять администрациям колоний, самим властям, людям, через которых проходят эти письма, что о политзаключенных не забыли — даже если письма не дойдут до адресатов. Это то, чего добиваются власти — забвения политзаключенных. Они хотят также, чтобы сами политзаключенные упали духом, на них оказывается таким образом психологическое давление.
— Мария Колесникова кажется человеком, которого невозможно сломать. Но прошло много времени, она находится в изоляции. Могла ли она упасть духом?
— Я очень надеюсь, что нет. Сейчас самое главное, чтобы Маша физически и психологически не падала духом, чтобы старалась максимально сохранить свое здоровье, чтобы ей и остальным оказывали медицинскую помощь — и это опять же то, о чем стоит постоянно говорить. Нужно требовать, чтобы политзаключенным оказывали медицинскую помощь, даже если они не сообщают об этом публично, даже если нет связи. Сейчас в заключении более 30 политзаключенных в тяжелом состоянии. Известно о шести случаях смертей, три из которых случились за последние четыре месяца.
Я очень надеюсь, что Маша даже в таких условиях сможет сохранить себя. Мне сложно сказать, что я уверена в этом. Но это то, что дает мне силы.
Я знаю, что Маша и сегодня, и каждый день думает о нас. Как раз вчера перечитывала ее письма. Я знаю, что ей там, конечно, тяжело. И она тяжело переживала все это время, это очевидно. Думаю, она вспоминает наверняка, как мы праздновали ее дни рождения, это всегда было либо семьей, либо с большой компанией друзей. Маше всегда приносили очень много цветов. Она — центр притяжения для абсолютно разных, очень интересных, талантливых людей из всех сфер: искусства, бизнеса, ІТ.
Очень надеюсь, что это последний день рождения, который Маша будет праздновать в заключении.
Призываю всех продолжать поддерживать политзаключенных: как бы тяжело нам ни было, есть люди, которым сейчас тяжелее. Это можно делать, обращаясь в инициативы поддержки политзаключенных. Такая помощь не обязательно должна быть публичной. Можно писать письма, делиться в своих соцсетях информацией. Даже если кажется, что это какая-то мелочь и никому не нужно. На самом деле это очень нужно каждому из нас, и это нужно родным политзаключенных.
Справка “Позірку”:
Мария Колесникова была спикером и руководителем избирательного штаба бывшего председателя правления “Белгазпромбанка” Виктора Бабарико на президентских выборах 2020 года. После задержания экс-банкира присоединилась к команде Светланы Тихановской и стала одной из представительниц Объединенного штаба наряду с Вероникой Цепкало, женой еще одного претендента на пост президента Валерия Цепкало.
Колесникова была похищена 7 сентября 2020 года в Минске и вместе с еще двумя членами Координационного совета, Антоном Родненковым и Иваном Кравцовым, насильственно доставлена на белорусско-украинскую границу для выдворения из страны. Однако, порвав свой паспорт на пограничном переходе и выпрыгнув из автомобиля, Колесникова помешала спецоперации силовиков. Была задержана, 12 сентября ее перевели в СИЗО Жодино.
6 сентября 2021 года в Мингорсуде после месяца рассмотрения уголовного дела были вынесены приговоры Марии Колесниковой и юристу Максиму Знаку. Судья Сергей Епихов признал их виновными по трем статьям Уголовного кодекса: ч. 3 ст. 361 (призывы к действиям против нацбезопасности), ч. 1 ст. 357 (сговор с целью захвата государственной власти неконституционным путем), ч. 1 ст. 3611 (создание экстремистского формирования и руководство им). Мария Колесникова была приговорена к 11 годам лишения свободы в колонии общего режима.
24 декабря 2021 года Верховный суд рассмотрел апелляционную жалобу и оставил приговор Колесниковой и Знаку без изменений.
11 января 2022 года Колесникову перевели в гомельскую ИК № 4.
Колесникова внесена в список лиц, “причастных к террористической деятельности” и “перечень граждан Беларуси, иностранных граждан и лиц без гражданства, причастных к экстремистской деятельности”.
В ноябре 2022 года Колесникову экстренно прооперировали в Гомельской городской клинической больнице скорой медицинской помощи, куда ее доставили в тяжелом состоянии. У политзаключенной диагностировали перитонит (воспаление брюшины), который стал осложнением прободной язвы.