Минск 08:16

Задержанный в один день с Тихановским Фурманов: Изоляция в заключении — это пытки

Дмитрий Фурманов с супругой Ольгой
Фото из личного архива семьи

Дмитрия Фурманова, члена инициативной группы по выдвижению Светланы Тихановской кандидатом на президентских выборах 2020 года, задержали в Гродно в один день с видеоблогером Сергеем Тихановским — 29 мая того же года. Собиравшего подписи мужчину занесли в автозак прямо со стулом, на котором он сидел. Фурманов столкнулся с избиениями, прошел через штрафной изолятор, объявлял голодовку. Покинул родину, в мае 2024 года вместе с супругой Ольгой открыл в Вильнюсе творческое пространство и магазин белорусских сувениров “Кропка“. Обо всем этом — в интервью “Позірку”.

20 мая 2021 года Дмитрия Фурманова осудили на 2 года лишения свободы в колонии общего режима по ч. 1 ст. 342 УК (организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них).

21 октября 2021 года политзаключенный вышел на свободу из колонии № 3 (поселок Витьба, Витебский район). Вскоре уехал из Беларуси.

В апреле 2024 года Комитет по правам человека ООН зарегистрировал индивидуальное обращение Фурманова против Беларуси.

— За четыре года ваша жизнь изменилась до неузнаваемости. Вы женились, получили в Литве международную защиту. Теперь еще и стали предпринимателем. 29 мая для вас по-прежнему особенный день?  

— В этот день я вспоминаю, что меня похитили, как и многих других. Думаю, о том, что до сих пор огромное количество людей за решеткой, и все.

Что касается событий последних четырех лет, то они меня удивляют. Такого я себе представить в 2019-м точно не мог. Когда я вышел из колонии, почти сразу уехал в Киев, потом в Вильнюс, где уже жила Ольга, которая меня ждала. Мы поженились, подались на международную защиту, изучали литовский язык, участвовали в программе интеграции и получали помощь от Литвы. Когда у нас появилась защита и мы уже имели право работать, я попробовал войти и в ІТ еще раз. Первая попытка была в Беларуси накануне выборов, когда я уволился с госпредприятия, где почти 10 лет работал ведущим инженером. Оба раза были не очень удачными. Однако обучение я прошел и теперь использую свои знания в сопровождении сайта инициативы помощи освободившимся политзаключенным “Вольныя”. Параллельно я окончил курсы “Правой инициативы” по правозащитной деятельности, проходил стажировку в “Весне”.

Я по-прежнему работаю в службе доставки, это хорошо тем, что к работе можно подключиться в любое свободное время.

Фото: страница "Кропкі" в "Инстаграме"

И наконец, третья работа — наш с Олей семейный проект “Кропка”. Мы видели, что есть запрос на магазин белорусских сувениров, и решили попробовать. К нам сразу пришли мастера, которые живут в Вильнюсе. И они говорили, что им не хватает места, где можно продавать свою продукцию. У нас также есть помещение рядом с магазином, где можно проводить различные мероприятия.

Белорусская тема вас не отпускает?

— Это очень сложно. Мы с Олей прошли программу интеграции, но можно ли сказать, что мы интегрировались, не знаю. Мы знаем литовский, согласно сертификату, на уровне А2. Но в Вильнюсе без литовского можно жить. Люди в большинстве своем знают английский или русский и очень хорошо реагируют на несколько фраз на литовском. Так что язык мало используем.

Мы интересуемся происходящим в Литве и в странах-соседках, конечно. Но нам болит Беларусь. Нам важна белорусская тема. Мы надеемся, что вернемся в Беларусь через некоторое время и хотим, чтобы это было как можно быстрее.

Давайте вернемся в 2020 год. Вы считаете, что занимались тогда политикой?

— Нет. Это была не политика. Собирать подписи за кандидата, как делал я, мог любой человек. Для этого не нужен ни политический опыт, ни какие-то знания, связанные с политикой.

Я всего лишь хотел, чтобы у нас появилась возможность выбирать руководство страны.

Они меня задержали и посадили, несмотря на то, что я полностью выполнял все требования Центризбиркома для сбора подписей. Например, в мае мы были в перчатках и масках на улице (электоральная кампания проводилась в разгар пандемии COVID-19. — “Позірк”.). Я не нарушал закон. Исходя из этого, мне и жалеть не о чем.

— Поскольку вас задержали до массовых протестов, вы не видели, что происходило в Беларуси в августе. Какая информация доходила до вас?

— Надо понимать, что за решеткой у людей информация есть. В целом там все понятно и известно, но проблема с деталями и со временем, когда новости приходят. Это происходит с большим опозданием. На свободе что-то уже не актуально, а за решеткой ощущается как нечто, находящееся на пике общественной повестки. Конечно, сейчас ситуация ухудшилась, особенно, когда мы говорим о [режиме] инкоммуникадо (информационная изоляция заключенных. — “Позірк”.).

— Вы прошли через штрафной изолятор. По сути, это тоже инкоммуникадо?

— Когда сидел я, не было системы, при которой одних людей изолировали от других и запрещали общение.

Изоляция, которая, безусловно, является одной из форм пыток, происходила в ШИЗО.

Там я провел последние 50 дней заключения. Могу с уверенностью сказать, что это очень сложно, когда находишься всегда один и не можешь ни с кем поговорить, выйти на свежий воздух. Все время сидишь в холодной бетонной коробке, получаешь недостаточное количество еды. Если не сойдешь с ума, последствия все равно будут, даже если сразу это не осознаешь. Например, я до сих пор не закрываю двери на ключ, если нахожусь внутри помещения.  

Правила нашей пенитенциарной системы по изоляции заключенных не соответствуют международным нормам, это пытки.

Дмитрий Фурманов в день освобождения, 21 октября 2021 года
Фото: "Радыё Свабода"

— Мы ничего не знаем, о том, что происходит с Сергеем Тихановским, уже больше 440 дней, но тот факт, что он в инкоммуникадо, уже означает, что он находится в тяжелых условиях?

— Это пытки, за которые те, кто в них участвует, обязаны понести наказание.

Вы хорошо знали Тихановского?

— Теперь я его знаю лучше, чем перед тем, как меня задержали. Много читал и смотрел уже после освобождения. Мы познакомились в конце 2019 года через социальные сети. Несколько раз встречались в 2020 году. До сих пор в интернете можно найти видео, на котором снята наша с Тихановским и его командой прогулка по Гродно в феврале 2020 года. Я им рассказывал о городе и его проблемах. Потом была вторая встреча в апреле. Потом мы ездили собирать подписи по городам. Мы с Тихановским не говорили по душам, мы занимались работой. Он произвел на меня впечатление энергичного коммуникабельного человека, неплохого оратора.

Новейшая история Беларуси без Сергея Тихановского была бы иной. Светлана Тихановская, которая сейчас является голосом демократичных сил за рубежом, оказалась там, где она есть, во многом из-за событий 29 мая 2020 года, то есть из-за ареста мужа. Вы согласны?

— Люди, которые участвовали в том или иной форме в событиях 2020 года, отстаивании права белорусов на свободные и честные выборы, уже вошли в историю Беларуси.

Время все расставит на свои места. Сейчас благодарить кого-то или, наоборот, критиковать еще рано. Это новейшая история, мы ее участники, и дать оценку нашим действиям сложно. Однако мы можем констатировать, что репрессии в Беларуси только нарастают, людей пытают и убивают.

— То есть мы заплатили слишком большую цену за попытку отстоять свое право на честные выборы?

— Режим убивает людей. Факты таковы, что людей держат за решеткой, их убивают, и мы не победили. Не хотелось бы, чтобы число жертв увеличивалось. Однако сказать, что люди не должны были в 2020 году отстаивать свое право на выбор, означает подвергнуться стокгольмскому синдрому.

Какова ваша позиция в вопросе освобождения политзаключенных?

Для меня жизнь каждого человека святая.

Я выступаю за освобождение с пониманием того, что за это есть цена. Чтобы понять, какая это цена, надо идти на переговоры с режимом.

Чтобы Лукашенко пошел на переговоры, необходимо создать такие условия, при которых он будет вынужден это делать. Не вдаваясь в детали, есть возможности сделать так, чтобы Лукашенко стало некомфортно жить.

Я не согласен с радикалами, которые говорят, что с Лукашенко не стоит разговаривать, поскольку он террорист. С террористами разговаривают для спасения жизней. И говорить, что мы не будем разговаривать с белорусским режимом, а уничтожим его, это то же самое, что сейчас Лукашенко делает с белорусами. Надо договариваться для освобождения политзаключенных.

Акция солидарности с белорусскими политзаключенными (21 мая 2023 года, Вильнюс)
Архивное фото: "Позірк"

Нет универсального ответа на вопрос, как вести переговоры по этому вопросу, но только путем проб и ошибок, которые признаешь и пытаешься исправить, можно идти вперед. Это проблема, когда политики делают свою работу, не признавая ошибок.

— Многие связывают надежды в этом вопросе со Светланой Тихановской, но не похоже, что они оправдываются.

Я не работал с Тихановской, если не считать сбор подписей. И я не знаю, какую пользу принесет то, что сейчас делает Светлана Тихановская. Могу сказать только, что любая семья, где есть политзаключенный, имеет свою драматическую историю, семья Светланы Тихановской в том числе.

Мы благодраны, что она была на нашей свадьбе, придя, как и другие гости по приглашению, которое мы разместили в социальных сетях. Когда мы еще встречались несколько раз, она всегда спрашивала, все ли у нас в порядке. У нас все хорошо, что я еще могу ответить. Мы в безопасности, вместе, у нас есть работа.

ПОДЕЛИТЬСЯ: