Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 25 апреля 2025 года в 11:22
Белорусы стали больше зарабатывать и… заметно больше сберегать. По официальной статистике, доходы населения за прошлый год выросли на 13% даже с учетом инфляции. Срочные рублевые вклады в банках подскочили сразу на 45%. Казалось бы, повод для оптимизма. Но, как пелось у Макаревича, “если все как надо — наверное, что-то здесь не так“.
Согласно свежим данным Белстата, в структуре расходов домашних хозяйств за 2024 год выросла доля средств, направляемых на сбережения. Именно сбережение стало одной из заметных поведенческих стратегий белорусов.
Действительно ли они внезапно начали жить лучше и поэтому сберегать больше? Или за сухими цифрами скрывается тревожный симптом?
Несмотря на все более ограниченный доступ к детальной статистике, официальные данные Белстата пока позволяют составить достаточно наглядное представление о том, как сегодня живет экономика страны и вместе с ней ее граждане.
Одна из важнейших тем — структура расходов населения. То, как тратятся деньги, нередко дает ключ к пониманию настроений в обществе.
Особенно интересны в этом контексте сбережения. Причем речь идет не просто о величине вкладов или покупке валюты, а в целом о той доле средств, которую белорусы готовы или вынуждены откладывать в любой форме и любым доступным способом.
Это уже не столько вопрос денег, сколько вопрос доверия — к экономике, будущему и себе.
Структура расходов: стали меньше тратить, больше копить
Возможности сберегать во многом проистекают из снижения доли расходов. Согласно данным официальной статистики, в 2024 году потребительские расходы белорусских семей составили 70,4% от общего объема денежных расходов.
Это — самый низкий показатель за последние двадцать лет. Для сравнения: в 2004 году на повседневные нужды и покупки приходилось 84,4% всех трат.
Таким образом, почти 14% из доли потребительских расходов перетекли в другие направления — прежде всего в сбережения. Если в 2004 году вклады и накопления составляли лишь 5,4% всех расходов, то в 2024 году — уже 15,4%. Это — трехкратный рост, который свидетельствует о том, что поведение домашних хозяйств заметно изменилось.
Выросли доходы и финансовая грамотность
Снижение доли потребительских расходов — это вовсе не тревожный сигнал, как может показаться на первый взгляд. Он может говорить как об усилении финансовой дисциплины на фоне общей экономической неопределенности, так и об улучшении материального положения, когда на продукты и товары первой необходимости уходит меньшая часть семейного бюджета, освобождая ресурсы для других целей.
Причины этого сдвига многослойны. С одной стороны — тревожный внешний фон. Высокая инфляция, нестабильный курс рубля, неопределенность в глобальной и региональной политике подталкивают белорусов к формированию личных финансовых подушек. С другой — заметен рост финансовой грамотности: все больше людей начинают вникать в суть инвестиционных инструментов, открывают банковские депозиты, интересуются валютными или даже цифровыми формами накоплений.
И, пожалуй, самое главное: за последние несколько лет реальные доходы населения, несмотря на все вызовы, действительно выросли. Это позволяет многим не просто сводить концы с концами, но и впервые за долгое время — сберегать.
Государство залезает в карманы тихо
Любопытно посмотреть, на что еще уходят деньги белорусов.
Так, расходы на покупку и строительство жилья на протяжении двух десятилетий остаются удивительно стабильными. Их доля варьируется в пределах 3–5% от общего объема трат домашних хозяйств. 2024 год не стал исключением — на эти цели было направлено 4,2% всех расходов.
Хотя это выше уровня начала 2000-х годов, говорить о существенном росте не приходится. Такая стабильность говорит о том, что рынок недвижимости по-прежнему остается недоступным для большинства семей без помощи кредитных механизмов или программ господдержки.
Стабильной выглядит и доля налогов, взносов и других обязательных платежей. Последние десять лет она удерживается в диапазоне 3–4%. В 2024 году показатель составил 3,3%, что почти идентично уровню десятилетней давности.
Впрочем, здесь важно сделать оговорку: значительную часть налоговой нагрузки в Беларуси несет работодатель, а часть обязательных платежей “спрятана“ в цене товаров и услуг в виде косвенных налогов и акцизов.
Кроме того, перекрестное субсидирование — когда одни категории потребителей фактически компенсируют расходы других — также снижает прозрачность налоговой системы.
В результате у многих белорусов складывается заниженное представление о том, сколько они на самом деле платят государству.
Именно на таком общем фоне и происходит рост нормы сбережений. В макроэкономике этот показатель играет роль своеобразного барометра: если население сберегает слишком мало, это говорит о высокой зависимости от текущих доходов и неспособности откладывать на будущее. Это снижает устойчивость экономики в долгосрочной перспективе. Но и чрезмерное сбережение не всегда на пользу — ведь отложенные деньги не участвуют в обороте и не поддерживают внутренний спрос.
Однако если средства направляются в банки — в виде вкладов и депозитов, они не выпадают из экономического оборота полностью. Через кредитно-депозитный механизм они становятся частью финансовой системы и, пусть и косвенно, продолжают работать на экономику.
Поэтому рост сбережений — это, с одной стороны, сигнал о растущей осторожности населения, а с другой — потенциальный ресурс для будущих инвестиций, если финансовая система сумеет грамотно его использовать.
Но сумеет ли, когда власти все активнее призывают банковский сектор поддерживать традиционно низкоэффективные госпроекты?
Мины замедленного действия
Потребление по-прежнему занимает ведущую позицию в текущих расходах, но уже не доминирует с той же силой, как раньше. Белорусы при этом начинают больше задумываться о будущем: откладывают деньги, проявляют осторожность в тратах, формируют подушку безопасности. Такая финансовая трансформация — это не просто статистика, а отражение заметных изменений в самой экономике и в ценностной системе общества.
То, что сберегательное поведение крепнет, с одной стороны, говорит о большей зрелости граждан — как экономической, так и личной. С другой — это тревожный маркер, сигнализирующий о повышенной тревожности, ощущении нестабильности и отсутствии четких ориентиров относительно завтрашнего дня.
При этом на повестке остается вопрос: а действительно ли у белорусов сегодня есть доступ к широкому спектру инструментов сбережения?
На практике таких инструментов не так уж и много. Валютные вклады — под вопросом из-за внешнеполитической ситуации и санкционного давления. Банковская система с осторожностью относится к валютным операциям, а население все чаще задается вопросом о надежности таких вложений.
Инвестиции в акции или облигации? Этот сегмент практически недоступен — и из-за общей непрозрачности экономики, и из-за туманности будущего для бизнеса.
В итоге для большинства белорусов сохраняется лишь один работающий канал — срочные вклады в белорусских рублях. Они пока еще перекрывают рост цен, но при этом несут в себе хорошо знакомые белорусам риски, связанные со скачками инфляции и девальвацией национальной валюты.
Здесь важно отметить: за некоторым ростом благосостояния населения стоит немалый износ текущей экономической системы.
Она за последние годы накопила целый букет дисбалансов, от которых страдают внутренняя и внешняя торговля, предпринимательство, промышленность, сфера услуг.
Ручное управление экономикой позволяет какое-то время поддерживать иллюзию стабильности, но она хрупка.
Пока финансовая стабильность обеспечивается за счет снижения прибыли, а порой и банкротства предприятий. Однако это сопровождается износом бизнес-среды и снижением экономического потенциала.
И как только рынок начнет расплачиваться за эти перекосы, расплачиваться за них будет и население — через инфляцию, замедление роста доходов и снижение покупательной способности.
В этом контексте структура расходов — не просто набор цифр, а зеркало времени. В условиях накопленных проблем и структурных деформаций даже за положительными на первый взгляд тенденциями могут скрываться мины замедленного действия.