“Такой структуры, как полк Калиновского, сейчас не существует“. Что происходит с белорусскими военными в Украине

Впервые опубликовано на белорусскоязычной версии “Позірку“ 21 мая 2025 года

За громкими заявлениями мировых политиков о мирных переговорах между Украиной и Россией почти не слышно позиции тех, кто сейчас на линии фронта противостоит путинской армии и ежеминутно рискует своей жизнью.

“Позірк“ обстоятельно поговорил с белорусским военным ”Сенатом“. Приведут ли переговоры к прекращению огня? Почему он считает команду Дональда Трампа эффективной, а европейских политиков — нерешительными? Какое будущее ждет Беларусь после войны в Украине? И что случилось с полком Калиновского, о котором в последнее время ходит много разных слухов?

Некоторые рассуждения и заявления “Сената“ могут вызвать возражения и дискуссии. “Позірк“ готов дать желающим ответное слово.

“Сенат“, который ранее давал комментарии на условиях анонимности, позволил назвать свое настоящее имя — Роман Еременко.

Справка ”Позірку“. 32-летний Роман Еременко служил в Силах специальных операций Беларуси, во Французском иностранном легионе. В 2022 году присоединился к защитникам Украины. Сейчас работает оператором тяжелого дрона “Вампир“ в тактической группе Кривцова в составе интернационального легиона Главного управления разведки (ГУР) Министерства обороны Украины.

Был дважды ранен, имеет награды от украинского командования. Принимал участие в ряде операций на Бахмутском, Купянском, Черниговском, Харьковском и Запорожском направлениях.

Сейчас после ранения проходит лечение в госпитале.

В декабре 2024 года Следственный комитет Беларуси открыл на Еременко уголовное дело в рамках специального производства по ч. 1 ст. 361¹ и ч. 1 ст. 361⁴ УК (соответственно “создание экстремистского формирования, а равно формирования, деятельность которого направлена на реабилитацию нацизма, либо руководство таким формированием или входящим в него структурным подразделением” — до 7 лет лишения свободы; “вербовка, иное вовлечение лица в экстремистскую деятельность, обучение, а равно иное содействие экстремистской деятельности” — до 6 лет).

Мотивация — защищать украинских детей, продолжать дело погибших побратимов

— В разговорах, в интернет-пространстве часто можно услышать фразу “устали от войны“. Что вам лично не дает уставать, несмотря на трудности службы, потерю побратимов и ранения?

— Я сюда ехал в первую очередь, чтобы защищать детей, которых убивают здесь, они ни в чем не виноваты. Вторая мотивация: чем сильнее будет Украина, тем больше вероятности, что хотя бы частично территория Беларуси будет освобождена. Я как военный понимаю, что Украина заинтересована, чтобы хоть часть Беларуси была для нее безопасной. Лукашенко для нее опасен. Украинцы в будущем начнут налаживать отношения с Беларусью, чтобы не было опасности с ее стороны. И сегодня они уже работают над этим. Чем лучше будут отношения Беларуси с Украиной, тем меньше режим будет щемить белорусов.

И третья мотивация, которая появилась уже здесь: количество погибших побратимов, близких мне людей. Понятно, что я не могу остановиться, так как в противном случае получится, что они погибли зря.

— Многие белорусы, решившие воевать за Украину, с начала полномасштабной агрессии говорили, что делают это ради освобождения Беларуси. Это давало надежду как людям в Беларуси, так и эмигрантам. Актуальна ли такая формулировка сегодня, исходя из положения на фронте, или о ней уже пришлось забыть, отказаться от нее? Какова сегодня мотивация у белорусов воевать за Украину?

— Наши цели не изменились. Я здесь в Украине разговариваю с военными, в том числе на высоких должностях. Они рассчитывают, что в будущем Беларусь будет как минимум нейтральной, как максимум — союзником Украины. Украинцы будут прилагать для этого усилия, и такие возможности у них есть. Свои спецслужбы они хорошо “прокачали“ по сравнению с 2022 годом. Они на сегодня способны делать серьезные вещи. Я белорус, патриот. Моя цель — вернуться в Беларусь. Цель поставлена, проблема только в инструментах ее достижения.

“Белорусов меньше не стало — они разошлись по разным подразделениям”

— Доходит разная информация о белорусских военных в Украине. В частности, что многие ушли, что полка Калиновского фактически не существует. Что здесь правда, чему можно верить?

— Меньше белорусов на фронте не стало, просто они разошлись по разным подразделениям. Белорусы, к сожалению, не смогли самоорганизоваться. Потому что строили военную структуру (полк имени Калиновского. — “Позірк”.) по принципу политической организации. Это было стратегической ошибкой.

Поясню. Военная структура имеет свою дисциплину, иерархию, систему конспирации и систему внутренней безопасности. Все эти четыре элемента не были обеспечены, потому что большинство белорусов, которые сюда приехали, были непрофессиональными военными и думали, что это такая военно-политическая организация. Но это так не работает. И из-за этого развалился полк имени Калиновского. Такой структуры сейчас не существует. Ранее это была военная структура, которая выезжала на определенный сектор фронта, имела свой замкнутый цикл: рекрутинг, учебка, боевая и тыловая логистика, медицинское обеспечение, патронаж, медийная часть, пехота, дронщики, артиллеристы. Было все свое. Теперь то, что осталось под контролем Дядьки (командир полка Павел Шурмей. — “Позірк“.) — это около 30 человек. И называть полком это просто смешно. На пике, включая резерв в Польше, было около 500 человек, плюс-минус, точные цифры не могу сказать. Непосредственно в Украине на пике находилось около 350 человек, из них боевой работой занималось около 200. И 150 было в резерве за пределами Украины, которые занимались, тренировались, как в структуре хоругвей, так и сами по себе. Теперь все это развалилось.

Я служу в тактической группе Никиты Кривцова, но мы не в полку Калиновского, мы относимся к Интернациональному легиону ГУР.

Повторюсь, что белорусов меньше не стало и новые приезжают к нам. Разница сейчас в том, что люди на этом не пиарятся, по крайней мере я такого не вижу. Просто делают свою работу. На какой бы кусок фронта я ни приехал, всегда слышу: “Во, у нас также есть ваши, белорусы”.

Они есть повсеместно. Раньше они были в одном подразделении, сейчас — в разных, “размазаны тонким слоем масла”. Это диверсификация риска. Ведь в том одном месте, имею в виду ПКК, не было нужных составляющих — системы конспирации и внутренней безопасности, поэтому были неоднократные попытки проникнуть в полк извне. Может быть, и по этой причине украинское командование приняло решение распределить нас по разным подразделениям.

Яркий пример — Денис Урбанович, человек, который просто не понимает, что такое конспирация. Все, что бы ни случилось, он сразу дает в СМИ. Так нельзя делать и в мирное время в армии, а в военное тем более.

Решительный Трамп и нерешительные европейцы

— Денно и нощно говорят о возможных переговорах. Требования Кремля выставлены, и на них не может согласиться украинская сторона. По вашему мнению как человека ”внутри“ войны: действительно ли переговоры могут закончиться полным прекращением огня? Когда наступит мир — и наступит ли? Может ли Украина победить на переговорах на тех условиях, которые имеет сегодня?

— На данный момент переговоры вряд ли приведут к какому-то результату. Переговоры в каждой военной кампании начинаются, либо когда одна из сторон побеждает окончательно — и это переговоры, близкие к капитуляции, либо когда уже обе стороны настолько выдохнулись, что понимают: продолжение ведет к деградации государства в целом. На данный момент и та, и та сторона еще не выдохнулись, поэтому пока Путин и его военная организация не будут останавливаться. Может, будут замораживать конфликт на несколько дней, на тридцать дней.

Мне добавляет позитива то, что политика команды Трампа жесткая: они ищут то, что полезно США. В первую очередь — энергоносители, чему посвящено турне Трампа в арабские страны. В перспективе это может означать, что они (США. — “Позірк”.) смогут перекрыть вентиль Путину. Раньше это было невозможно, в перспективе может быть реально. Просто вопрос в том, когда это будет уместно. Пока неуместно.

Европейских политиков я считаю лицемерными, нерешительными. Они покупали российский газ раньше через Германию, сейчас — через Турцию. Они меньше дают Украине, чем покупают у Путина. Единственное, что они инвестируют в Украину, в частности в производство оружия как собственно украинского, так и в сборку иностранного.

Другое — команда Трампа, это живые, решительные люди, которые решают вопросы и успели уже некоторые решить.

Вся разведывательная информация, причем наступательная и оборонительная, — это США. Хочу заметить, что оборонительная разведывательная информация не останавливалась ни на день. Наступательная останавливалась, что позволило закончить операцию в Курской области, которая и так шла к плохому концу. Там мог быть котел масштабом, как в Мариуполе. Это никому не было нужно. Поэтому прекращение наступательной разведывательной информации было на руку украинскому командованию.

Что такое победа

— Что вообще для вас победа в этой войне, какой вы ее видите?

— Для гражданских победа — это нечто такое в радужных цветах. Для меня как военного победа Украины — это независимость страны во внутренней и внешней политике, независимость силовых структур. Сейчас они почти выстроились, идет стратегическая корпусная реформа, которая просто поднимет их уровень. По факту, потеряв территории и людей, государство Украина станет в разы сильнее, чем было в 2022 году. Тогда поднялся народ, а не силовые структуры. Они, разумеется, тоже, но основную нагрузку взял на себя именно народ. Сейчас во многих подразделах командуют люди, пришедшие воевать в 2022 году. Силовые структуры стали народными, то есть народ и есть силовые структуры. А не так, что силовые структуры себе, народ себе, как это в Беларуси, например. В Украине раньше было, в принципе, то же самое. Сейчас здесь плотные горизонтальные структуры, начиная от крупных бизнесменов и заканчивая “простыми людьми”, которые что-то делают для фронта. Просто сейчас стало меньше ресурсов, точнее — запасов.

С другой стороны, появилось много новых частных предприятий, которые занимаются производством вооружения, от маленьких элементов к БПЛА до больших комплексов дронов.

Государство будет сильнее, станет независимым — для меня вот это и будет победа, и не только для меня. Мерить не километрами территорий или количеством людей, а тем, на что способно государство, насколько оно и силовые структуры независимы в своей политике.

Например, есть экономически сильные страны Балтии. Но они не являются независимыми. Путин захочет их захватить и их не поддержат — он захватит. Украина перестала быть такой страной. Ведь Украина на сегодня имеет военно-промышленный комплекс, боеспособную армию, выстроенную систему военно-патриотического воспитания. Лукашенко тоже решил строить систему военно-патриотического воспитания, но там нет необходимого — идеологического фундамента. В Украине это выстроено: мы потомки Руси, казаков и т.д. Поэтому сейчас большое количество молодежи идет на контракт, там и выплаты для нее хорошие предусмотрены.

“Оппозиционные структуры — это полный провал”

— Когда-нибудь война закончится. Что это будет означать для Беларуси? Может, страну окончательно оккупирует Россия?

— Такого не будет, потому что Россия банально в этом не заинтересована. Я служил в Беларуси, мной командовали в основном русские офицеры, но с белорусским гражданством. Я хорошо понимал их идеологию. Для них Беларусь — это как прокси-государство, для реализации их имперской стратегии им нужна формально независимая Беларусь. Путин не вечный, и мы не знаем, как изменится эта стратегия в будущем и изменится ли вообще. Может, останутся только торговля и спецслужбы. Такую свою имперскую стратегию ведут, кстати, США — за счет торговли и спецслужб и в редких случаях используют военную силу.

— Какова вообще роль белорусов в этой войне — тех, кто воевал непосредственно, тех, кто остался в стране, тех, кто в эмиграции? Мало помогали Украине, были равнодушными?

— Будем рассматривать каждую группу в отдельности, так как нет коллективной ответственности. Белорусские воины — они все выполняли боевые задачи, делали это эффективно и мотивированно. Они показали украинцам, что белорусы на стороне Украины. Потому что те, кто на стороне России воюют, когда я начинаю по своим каналам и связи пробивать — это в основном граждане Беларуси, которые не являются частью белорусского народа. Это чеченцы, русские, татары, те же украинцы и так далее, ведь не каждый гражданин Беларуси белорус, носитель белорусской культуры. Есть же и граждане Украины, которые воюют на стороне России, так как считают себя частью “русского мира”.

Украинцы видят нас, белорусов, на фронте, на своей стороне, и им это приятно, они называют нас “друзи” — друзья.

Белорусский народ, пусть в маленьком масштабе, потому что нас здесь немного, получил боевой опыт, которого нет ни у военных США, ни у военных Германии. Мы получили военно-технологический концепт того, как должна развиваться белорусская армия в будущем, это важно. Ведь любую хорошо работающую систему когда-то можно масштабировать. Здесь появилась идея, что армия — это народ, а народ — это армия. Концепция взята у Израиля, украинцы ее переняли, мы пока не можем масштабировать, но в будущем сможем. Власть меняется, но народ, армия остаются.

Белорусы изнутри Беларуси очень помогли Украине в первую очередь разведывательной информацией, причем еще до полномасштабного наступления шел поток информации. Здесь были готовы к наступлению; если кто думает иначе, то ошибается.

Белорусы в эмиграции. Трудно измерить в цифрах, сколько было задоначено. Но в целом цифры небольшие. Объективно могли больше помочь, понимая, сколько людей с капиталом или с хорошими зарплатами уехало после 2020 года. Количество воинов также могло быть больше. Но я понимаю, что большинство выехавших не имеют военного характера, менталитета. Можно же не быть военным, но иметь военный характер. Это такой условный работник завода или бывший силовик. Большинство выехавших — из ИT, деятели культуры, журналисты. Люди, которые, как правило, военного менталитета не имеют. Армия — это про испытания, про жертвенность в том смысле, что тебе тяжело, причем всегда, и для тебя трудности должны быть нормой жизни.

Оппозиционные структуры — это полный провал. У них и в целом провал, и по белорусской повестке дня. Я много общаюсь с людьми в Беларуси. Оппозиционные структуры смехотворны для людей в Беларуси, ничего хорошего я о них не слышал. Они не то чтобы помогали — наоборот, мешали развиваться белорусским военным структурам в Украине.

Кстати, СМИ тоже очень сильно мешали, так как хайповали на сплетнях, которые имели, тиражировали их и раскручивали. Армия — это про конспирацию, а элемент конспирации СМИ просто уничтожили, и это проблема.

Возвращаясь к оппозиционным структурам. Показывая свою некомпетентность, они показали и украинской стороне, что разговаривать не с кем. Ведь там непрофессионалы в сфере государственности. Может быть, профессионалы в сфере политических акций, проектов, я в этом не разбираюсь. Но в системе государственности, силовых структур они некомпетентны. Кто отвечал за силовой блок? Азаров, Сахащик, Кабанчук, Манько? Они некомпетентны. Поэтому украинцы увидели, что не с кем разговаривать.

”Нет такой проблемы, что белорусов прижимают здесь“

— Каковы сейчас острые проблемы у белорусских военных в Украине? Есть ли подвижки в легализации, на проблемы с которой жаловались белорусы?

— Буквально недавно пришли хорошие новости: все будет работать. Единственное, что остается проблема бюрократии, здесь ее много. Вторая проблема, что еще раньше [Верховная] Рада приняла закон, что Беларусь — страна-соагрессор. Если этот закон отменят, то все станет намного проще для белорусов. Вот две вещи: бюрократия и закон. Но есть и такое, что большинство белорусских воинов не вникает в тонкости. Они думают просто: раз я воевал, то мне все положено. Нет, есть закон, разберись в законе. Люди получают и временный, и постоянный вид на жительство и гражданство. Решаются проблемы у тех, кто закончил воевать и ему заблокировали счета. Медленно, долго может быть, но опять же бюрократия. Некоторые не хотят этим заниматься и сразу звонят журналистам, поднимают хай, а это только раздражает украинскую сторону. Ведь механизмы решения проблем есть. Украинцы сами часто упираются в бюрократию. Таковы реалии страны, так оно работает. Нет такой проблемы, что нас, белорусов, прижимают здесь.

— У вас необычный позывной — “Сенат”.

— Я взял себе позывной “Сенат“, потому что это отсылка к римскому и американскому сенату. То есть эффективным органам управления, которые выбраны из профессионалов, а не популистов. Я желаю, чтобы в будущем в Беларуси законодательным органом был аналог американского сената — органа, выбранного из профессионалов, а не из популистов, приспособленцев, коррупционеров и бюрократов, как это сейчас работает в большинстве европейских парламентов.