Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 17 августа 2025 года в 09:09
Через 30 лет после подавления забастовки на Минском метрополитене рабочий класс Беларуси не стал главной революционной силой. Его доля среди экономически активного населения уменьшается. Главной движущей силой протестов 2020 года был средний класс.
Лукашенко продемонстрировал железную руку
Исполняется 30 лет событию, которое в определенной мере является знаковым. Оно стало важным рубежом в процессе становления авторитарного режима в Беларуси. 17–21 августа 1995 года прошла забастовка работников Минского метрополитена, которую жестко подавили власти.
Это была другая эпоха. Импульс, полученный обществом от горбачевской перестройки, распада СССР и краха коммунистического режима, еще продолжал влиять на все социальные процессы.
В стране наряду с Федерацией профсоюзов Беларуси (ФПБ) действовали ячейки свободных профсоюзов. Реально работали парламент, Конституционный суд, выборы еще были выборами.
Конфликт между работниками и администрацией Минского метрополитена носил чисто экономический характер. Работодатель нарушил условия коллективного договора, отказался вести переговоры с профсоюзами. 17 августа началась забастовка, метро остановилось.
Казалось бы, ситуация банальная. Обычный трудовой конфликт, такие регулярно происходят в мире. Но были свои особенности.
Прежде всего в стране не было развитой традиции забастовок с экономическими требованиями. Был взрыв рабочего протеста после резкого повышения цен в апреле 1991 года, тогда еще существовал СССР. Но то был конфликт коллективов промышленных предприятий не с администрациями, а с правительством, и там доминировали политические требования.
Также шахтеры Солигорска требовали от правительства Вячеслава Кебича лучших условий труда и оплаты, угрожая забастовкой. Но то было до прихода к власти Александра Лукашенко.
Забастовка на Минском метрополитене стала для него вызовом. Начинающий автократ оказался в несколько противоречивом положении. С одной стороны, он пришел к власти под лозунгом защиты простого народа от чиновников и буржуев. И вот случился конфликт между рабочими и чиновниками администрации. Причем на государственном предприятии стратегического значения (метро столицы).
А с другой стороны, Лукашенко в рамках формирования авторитарного режима объявил курс на сильную власть, способную навести порядок в стране.
Он начал душить оппозицию, бороться с любыми проявлениями публичного протеста. Забастовка в центре столицы явно контрастировала с представлениями о сильной власти.
К тому же призрак рабочего протеста апреля 1991 года, когда на площадь вышло до ста тысяч пролетариев, витал в воздухе и принуждал реагировать быстро и решительно.
В итоге образ сильного лидера диктаторского типа победил образ “народного президента“. Лукашенко объявил о международном заговоре, дескать, за спиной забастовщиков стояли польские и американские профсоюзы.
Стачку подавили. На усмирение работников направили милицию, ОМОН. Было задержано 23 человека, включая профсоюзных лидеров. Чтобы ходили поезда, власти привлекли штрейкбрехеров: машинистов Белорусской железной дороги и Московского метрополитена, которых потом Лукашенко отблагодарил подарками. Около 60 участников забастовки было уволено.
Лукашенко своим указом приостановил деятельность профсоюзов Минского метрополитена, в том числе входившего в ФПБ. Позднее Конституционный суд признал отдельные положения указа не соответствующими Основному закону, но вскоре правитель сломал и эту ветвь власти.
Вопрос о забастовке в Беларуси был снят с общественной повестки дня на целых 25 лет.
Почему не получилась общенациональная забастовка в 2020-м?
Только 2020 год возродил идею забастовки. Но теперь она рассматривалась не как инструмент удовлетворения экономических требований, а как способ борьбы с авторитарным режимом.
Рабочие государственных предприятий включились в протест. Лукашенко потерпел фиаско на августовской встрече с работниками Минского завода колесных тягачей, которые начали скандировать “уходи!“ На ряде предприятий (“Беларуськалий“, “Гродно Азот“ и др.) были предприняты попытки стачек.
В околополитических и экспертных кругах популярна точка зрения, что протест не смог победить потому, что не удалось вовлечь в него рабочий класс, а если бы случилась общенациональная забастовка, вот тогда бы режим рухнул. Дескать, стачка была главным недостающим звеном победы протестного движения.
Здесь хотелось бы не столько возразить, сколько расставить несколько другие акценты.
Идея общенациональной стачки исходит из представлений о пролетариате как главном революционном классе общества. Это основополагающее звено марксистского учения. Но это учение, в какой-то мере объясняющее процессы индустриального общества.
Сегодня мир вступил в эпоху постиндустриального, информационного общества. Его социальная структура сильно изменилась. Главным субъектом стал средний класс.
Белорусская социальная модель, созданная Лукашенко, ориентирована на сохранение социального статус-кво. В частности, власти стремятся любой ценой сохранить гиганты индустрии, консервируют прежнюю структуру трудовых ресурсов.
Однако остановить прогресс невозможно. За 30 лет правления Лукашенко состав общества сильно изменился. По данным Национального статистического комитета, в 2023 году в промышленности Беларуси было занято 24% экономически активного населения, а в сфере услуг — 61,7%.
Показательно, что когда в октябре 2020 года Светлана Тихановская предъявила Лукашенко ультиматум и призвала ко всеобщей забастовке, то наиболее активными ее участниками оказались структуры бизнеса. Например, в Минске 26 октября не работали многие учреждения сферы услуг. А заводы работали.
Главной движущей силой протестов 2020 года был средний класс, люди, работавшие в негосударственном секторе, бизнесе, сфере ИТ.
Кстати, это признал Лукашенко. Он очень обиделся на айтишников. И даже обсуждался вопрос о ликвидации Парка высоких технологий. В порыве запальчивости Лукашенко также пригрозил “вырезать бизнес“.
Социальный вес рабочего класса уменьшается
Безусловно, рабочие активно участвовали в протестах, но не были на первых ролях. И на это есть ряд причин.
Во-первых, как уже отмечено выше, доля рабочих в экономически активном населении сильно уменьшилась, и этот процесс продолжается.
Во-вторых, состав рабочего класса, по сравнению, например, с 1991 годом изменился.
В советское время какая-то часть людей с высшим образованием шла работать на заводы, потому что там быстрее можно было получить квартиру.
После краха советской системы, перехода к рыночной экономике, когда открылись новые возможности, наиболее активная часть рабочих ушла в бизнес и другие, более перспективные сферы либо эмигрировала в поисках лучшей доли.
Кроме того, надо иметь в виду, что большинство промышленных предприятий государственные. Многие из них экономически неэффективны, нерентабельны. Белорусские власти, исходя из политических соображений, искусственно поддерживают их, выделяют льготные кредиты, списывают долги, используют иные меры бюджетной поддержки.
И работники этих предприятий осознают, что в случае смены власти, рыночных реформ, которые за этим неизбежно последуют, их места могут оказаться под угрозой. Поэтому они инстинктивно держатся за свой статус-кво, боятся перемен во власти и экономической политике.
Еще один важный момент. До 2020 года лидеры Белорусского конгресса демократических профсоюзов много раз предупреждали, что если власти будут и дальше нарушать права наемных работников, профсоюзные свободы, то Беларусь внесут в спецпараграф (параграф 33) Международной организации труда (МОТ) — и тогда мало не покажется. Дескать другие страны, под влиянием международной профсоюзной солидарности откажутся от экономического сотрудничества с Беларусью.
И вот это случилось, Беларусь попала в спецпараграф даже дважды — в 2022 и 2023 годах. Решение было принято после ликвидации независимых профсоюзов, арестов профсоюзных лидеров. Это самая жесткая мера, которую МОТ может применить к государству. Странам — членам МОТ рекомендовано пересмотреть сотрудничество с Беларусью.
И что в итоге? А ничего. Никаких особых последствий для государства это не повлекло. Выяснилось, что представления о большом удельном весе международных профсоюзов, профсоюзной солидарности сильно преувеличены.
