Все диктатуры банальны. Но самовластному правителю не комильфо говорить открытым текстом: да, я безумно люблю власть, и этим объясняется вся моя политика. Все это облекается в красивые словеса о воле народа, исторической традиции и пр. Вот и Александр Лукашенко по случаю 30-летия не единожды перекроенной им на свою потребу Конституции много рассуждал о якобы народном характере режима, апеллировал к наследию седых времен вроде полоцкого веча.
“Безусловно, в нашем Основном законе есть частичка традиции полоцкого вече”, — цитируют госСМИ фразу вождя режима, прозвучавшую 15 марта в столичном Дворце Независимости на встрече с избранным кругом “своих людей”, приуроченной к 30-летию Конституции Беларуси.
Средневековое вече было покруче ВНС
Заметим, что для начала лезущим в глубину веков спичрайтерам не грех наконец усвоить, что славянское слово “вече”, в отличие, например, от “кофе”, склоняется. Но это так, деталь. Главное же в том, что параллель капитально хромает по сути.
Во-первых, в ХХI столетии ориентироваться на управленческие традиции раннего средневековья — в принципе сомнительный подход.
Во-вторых, если разобраться, то царящий ныне в Беларуси режим еще менее демократичен, чем то древнее собрание. Полоцкое вече, бывало, прогоняло неугодного князя. Но невозможно себе представить, чтобы подобным образом показало норов сервильное Всебелорусское народное собрание (ВНС), которое Лукашенко сравнивает с вечем. ВНС — это абсолютно имитационная структура, формируемая правящим классом из своего числа и насквозь просвеченных лоялистов, заточенная под сплошной “одобрямс”.
Да, и самое смешное, что за делегатов ВНС простой народ не голосует даже формально. Состав этой структуры определяется на междусобойчиках номенклатуры, де-факто назначенных депутатов и верхушек ГОНГО, якобы представляющих гражданское общество.
Лукашенко уверяет, что посредством ВНС в Беларуси “создали механизм, который в будущем не позволит власти оторваться от народа. Мы поставили конституционный заслон против так называемой элитарности, отвергаемой белорусами на генетическом уровне с той самой поры, когда наши предки оказались под властью литовских и польских элит, потеряв традиции народного управления”.
На самом деле власть в Беларуси давно оторвалась от народа. Это наглядно показал 2020 год, когда массы вышли на улицу с требованием честных выборов, за что получили дубинкой по голове.
А вот насчет элит вождь, пожалуй, прав. В Великом княжестве Литовском были фигуры масштаба канцлера Льва Сапеги, творца прогрессивного по тем временам Статута ВКЛ, или великого гетмана Константина Острожского, разгромившего под Оршей в 1514 году московское войско, намного превосходившее по численности его дружину.
В системе же Лукашенко заправляет антиэлита — люди, которые в большинстве своем даже при советской власти не поднялись бы выше уровня колхоза или месткома. Здесь, за некоторым исключением, господствует антиотбор — на посты назначаются не самые яркие и талантливые, а самые послушные, лично преданные (по крайней мере, демонстрирующие это). Ну согласитесь: не тянет спикер верхней палаты Наталья Кочанова на Сапегу, а министр обороны Виктор Хренин — на князя Острожского.
Да и вообще ВКЛ было проектом, альтернативным Московии с ее традициями ордынского деспотизма. Оно было тесно связано с Европой, многие города на нынешних белорусских землях имели тогда Магдебургское право — то есть самоуправление. В сегодняшней Беларуси оно искоренено: режим боится самостоятельности граждан. А суверенитет страны поставлен под удар из-за того, что Минск пляшет под дудку Москвы.
Так что лучше бы уж не ворошили власти историю, тщась подвести солидную базу под нынешние порядки: выводы отнюдь не в их пользу.
Сам пришел к власти благодаря “гнилой демократии”
Лукашенко сегодня подчеркнуто говорил о “первой и единственной Конституции суверенной Беларуси”. На самом деле он не раз перелицовывал Основной закон в угоду своим интересам.
Так, в 1996-м конституционный референдум был использован для усиления президентских полномочий (хотя сразу после прихода к власти Лукашенко и так называл их царскими), разгона строптивого Верховного Совета.
В 2004-м правитель снял лимит в два президентских срока для одного человека (и мы знаем имя этого человека). В 2022-м — прописал для себя в Конституции возможность совмещать посты главы государства и председателя ВНС, пожизненные гарантии, лишил вытесненных в эмиграцию врагов даже формальной возможности баллотироваться на президентский пост. Из Основного закона были убраны положения о стремлении Беларуси к нейтралитету, ее безъядерном статусе. Уж очень хотелось завезти ядерку из России, чтобы стращать многочисленных врагов.
И все это вождь пытался сегодня изобразить как волю народа (хотя социология показывает, например, что от размещения ЯО он не в восторге).
Период же парламентской демократии в первой половине 1990-х Лукашенко рисует исключительно в негативных тонах. Хотя сам раскрутился как политик именно благодаря тому, что стал депутатом Верховного Совета и усиленно эксплуатировал микрофон в Овальном зале, где тогда и впрямь царил дискуссионный дух и даже весьма экстравагантным ораторам не затыкали рот.
“Ангажированные политики навязывали обществу схему системного хаоса и фактического безвластия — форму парламентской республики. Но народ сделал выбор в пользу сильной власти”, — говорит о том времени Лукашенко.
На самом деле, положа руку на сердце, Основной закон с сильной президентской властью был создан в 1994-м под другого автократа — тогдашнего премьера Вячеслава Кебича. Да вот только фортуна повернулась лицом к талантливому популисту — директору совхоза со Шкловщины.
В обрисовке Лукашенко, если бы не сильная президентская власть — суверенной Беларуси уже бы не было. Но как тогда объяснить феномен стран Балтии? Там у президентов нет царских полномочий, но как раз эти бывшие советские республики обеспечили себе куда более прочные гарантии независимости, чем нынешняя Беларусь, выглядящая сателлитом агрессивной империи.
В стагнации, под пятой Кремля, на волосок от войны
Примечательно, что вождю режима раз за разом приходится оправдываться. Вот и сегодня прозвучало: “Все это время за кордоном только ленивый не называл Лукашенко диктатором и авторитарным президентом. Ладно, пусть называют. Важно то, что мы в результате имеем: неразбазаренные народные богатства, сохраненный суверенитет, безопасность и мир на родной земле, рост благосостояния наших граждан. Мир, покой и тишину для обычных людей”.
Но и этот старательно выстроенный самозащитный пассаж при элементарном анализе рассыпается.
“Неразбазаренные народные богатства” — это эвфемизм, за которым скрывается неэффективный, пожирающий громадные ресурсы госсектор экономики.
“Сохраненный суверенитет” на самом деле сжимается как шагреневая кожа. Москва навязывает все новые “интеграционные” программы, усиливающие зависимость “младшей сестры”. Да Минску после 2020 года и деваться некуда, кроме как самому лезть в имперскую пасть: мосты в отношениях с Западом сожжены, диверсификация внешнеэкономических связей пошла прахом.
“Безопасность и мир на родной земле” на самом деле висят на волоске, потому что режим стал соучастником российского нападения на Украину.
Наконец, “рост благосостояния наших граждан” тоже не впечатляет, если сравнить с динамикой развития соседей — той же Польши, например. Белорусская экономика уже десятилетие практически топчется на месте, уровень жизни в стране — один из самых низких в Европе.
Так что рассчитаны эти пассажи о достижениях разве что на самую некритичную публику.
А король-то голый
И по-прежнему не дает Лукашенко покоя 2020 год. Но не может же правитель сказать, как было на самом деле — что жестоко подавили порыв прогрессивной части народа к свободе. И подает эту жесть под соусом божественного покровительства: “Бог нам помог в 2020 году. Если бы мы тогда не выстояли, здесь была бы война. Они бы [политические оппоненты] сюда затащили войска НАТО. Представьте реакцию России — под Смоленском войска НАТО. Это же ядерная война была бы”.
Вот так: банальное удержание власти ценой репрессий подается как спасение страны — да что там: мира — от ядерного апокалипсиса. И как деяние, якобы освященное самим всевышним.
Придворная же публика усиленно поддерживает этот спектакль в стиле андерсеновского “Нового платья короля”. Вадим Гигин, один из самых известных промоутеров режима, на сегодняшней встрече снова поднял вопрос, что нужно наконец разработать государственную идеологию.
Лукашенко подхватил тему: “И, конечно же, мы будем обсуждать на самом высоком уровне — на Всебелорусском народном собрании — концепцию, возможно. Возможно, какие-то конкретные планы. А, может, эту теорию полностью — государственной идеологии. <…> Эта государственная идеология должна захватить весь народ”.
Эту воду в ступе верхушка режима и ее пропагандистская обслуга толкут уже много лет. Однако как ни тщатся, ничего сгенерировать не могут. В этом плане режим Лукашенко проигрывает даже коммунистическому. Там — да, была идеология, хоть и утопическая, но по-своему стройная и до поры до времени даже зажигательная.
Система же, которую создал Лукашенко, держится не на идейном фундаменте, а лишь на жажде безграничной единоличной власти.
Под это подминается все — и Конституция, и воля народа, о котором в мгновения откровенности правитель говорит отнюдь не с пиететом, а с раздражением. Потому что значительная часть белорусов переросла авторитарную систему, ее же архитектор ни менять проект, ни уходить не хочет.