Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 24 марта 2025 года в 19:18
В белорусских условиях историческая память грубо подгоняется под сиюминутные потребы правящей команды, задачи ее политического выживания. Красноречивый пример — выступление председателя Палаты представителей Игоря Сергеенко на торжественном заседании по случаю 90-летия исторического факультета Белорусского государственного университета.
Выступая на этом мероприятии 21 марта, Сергеенко (кстати, сам выпускник истфака БГУ) попытался объяснить значение и роль исторической памяти в государственной политике нынешнего режима. Получилось очень занимательно.
Дискуссии на исторические темы грозят национальной безопасности?
Власти придают вопросам исторической памяти чрезмерно большое значение и трактуют ее весьма специфически, утилитарно.
В 2022 году по распоряжению Александра Лукашенко был создан Республиканский совет по исторической политике при Администрации президента. То есть теперь наряду с экономической, военной, внешней политикой в стране осуществляется и историческая политика. Вот на какую высоту поднята эта сфера. Напомню также, что 2022-й был объявлен Годом исторической памяти.
Как сообщает БелТА, Сергеенко 21 марта обозначил задачи, которые стоят перед историческим сообществом: “Первое и важное — следует поставить надежный заслон фальсификации истории. От этого напрямую зависит сохранение народного единства и территориальной целостности нашей страны. Так как спекуляции на исторической проблематике несут реальную угрозу национальной безопасности“.
Звучит несколько неожиданно. Оказывается, национальная безопасность настолько хрупка, что ей может угрожать “неправильная“ интерпретация исторических событий! А “фальсификация истории“ несет угрозу сохранению территориальной целостности Беларуси! Чего тогда стоит белорусская государственность, если ее можно уничтожить какой-то публикацией о событии многолетней давности?
“Исторической памятью“ пытаются возместить идеологическую пустоту
Можно выделить несколько особенностей исторической политики, проводимой властями.
1. Поскольку режим не может предложить обществу какую-то внятную идеологию, то в качестве ее суррогата выступает однобоко трактуемая историческая память. Героическое прошлое как замена светлого будущего — такой месседж предлагается обществу.
Именно этим обусловлен тот алармизм, который прозвучал в выступлении Сергеенко. Ведь “спекуляции“ на тему истории подрывают саму идеологическую основу режима. Чиновник прямо говорит: “История — это не просто наука. История напрямую связана с идеологией“.
Но дело в том, что наука и идеология — вещи несовместимые. Тут либо одно, либо другое. Если “история напрямую связана с идеологией“, то она автоматически перестает быть наукой.
2. Во всех государствах власти и политики для легитимации своего курса используют исторические нарративы. Во всяком случае, те, которые изучаются в системе образования или отражаются в произведениях искусства (историю как науку вынесем за скобки).
Но в нашем случае это часто выглядит слишком искусственно и очень прямолинейно. Например, по логике властей, надо постоянно вещать о победе в Великой Отечественной войне, рассказывать о “геноциде белорусского народа“, и тогда электорат полюбит Лукашенко. Непонятно, насколько работает такая схема.
Запрещено отступать от официальной линии
3. Официальные исторические нарративы навязываются обществу очень агрессивно, в качестве единственной истины.
Сергеенко дает соответствующие указания: “Вы должны формировать историческую память только на научной основе и объединять народ, базируясь на принципах, заложенных в основу политического курса белорусского народа“.
Белорусский народ здесь упомянут всуе. Политический курс определяет власть, исходя из своих интересов. Главное в этом тезисе Сергеенко состоит в том, что историческую память можно формировать только на основе и в рамках нынешнего политического курса. Любые альтернативные идеи запрещаются, они уголовно наказуемы. Книги с критикой советского периода истории объявлены экстремистскими.
Показательно, что вопросом “геноцида белорусского народа“ занимается Генеральная прокуратура. Она издает школьные учебники по этой теме. Параллельно курирует уголовные дела за отрицание геноцида.
То есть без политических репрессий против альтернативных позиций эта пропагандистская машина не работает. Затыкание рта оппоненту — обязательное условие успеха.
4. Своеобразная интерпретация истории активно используется для формирования культа Лукашенко. Хрестоматийным стал миф, согласно которому президентские выборы 1994 года называют истинным началом белорусской государственности и даже белорусской истории. То есть Лукашенко объявляется отцом-основателем независимости и государственности Беларуси.
Для поддержки этого мифа искусственно принижаются другие значимые события богатой белорусской истории. Национальные герои постепенно обесцениваются.
Еще в 2005 году Лукашенко убрал имена Франциска Скорины и Петра Машерова из названий центральных проспектов Минска. Теперь, судя по всему, очередь Кастуся Калиновского. Стирание его имени из белорусской истории — это не только дань идеологии “русского мира“. Просто у Лукашенко не должно быть конкурентов.
Обкорнали историческое прошлое
5. Обычно исторические мифы, лежащие в основе национального сознания, призваны доказывать, что то или иное государство имеет глубокие корни. Чем глубже, тем лучше. Национально ориентированная часть интеллигенции считала и считает, что историческим фундаментом для белорусской государственности должно стать Великое княжество Литовское.
А предлагаемая властями политика исторической памяти касается очень короткого периода истории. До сих пор в основном она ограничивалась рамками 1941–1945 годов. Сейчас, в связи с учреждением нового праздника — “Дня народного единства“ — и искусственным формированием образа главного врага белорусского народа в лице Польши, этот период расширился до 1939 года.
Сергеенко, говоря о фальсификациях истории, ограничивает их коротким периодом: “Они нацелены прежде всего на дискредитацию воссоединения Западной и Восточной Беларуси, роли партизанского и подпольного движения в Беларуси в годы Великой Отечественной войны, отрицание геноцида белорусского народа, оправдание нацистов и их пособников“.
Вся остальная тысячелетняя история Беларуси выносится за скобки, власти ее толком не знают, она им вообще малоинтересна. Ибо не является фактором легитимации режима.
Актуальная сейчас в Литве тема “литвинизма“ никак не обсуждается в рамках официального нарратива. Всю нынешнюю историческую политику пытаются интерпретировать через призму минувшей войны. Школьников чаще возят на экскурсии не в Несвижский или Мирский замки, а на “Линию Сталина“.
Пророссийский акцент все сильнее
6. Вся история Беларуси теперь рассматривается как часть российской истории. Разрабатывается пособие для школьников по общей истории Союзного государства. Будет издана серия под названием “Россия и Беларусь: страницы общей истории“, решено издавать книги под брендом “Библиотека Союзного государства“.
Опыт других стран показывает, что в основе формирования молодой нации должен лежать жесткий идейный разрыв с империей, с колониальным (в нашем случае российским и советским) наследием.
В сегодняшней Беларуси все происходит наоборот. Собственно национальные этнокультурные символы и элементы отбрасываются. Более того, они (бело-красно-белый флаг, герб “Пагоня“, Рада БНР) объявляются нацистскими.
Власти формируют белорусскую идентичность на основе российских исторических нарративов. Ко всем другим формам зависимости от России (экономической, политической, военной) добавляется идеологическая, социокультурная зависимость.
Сергеенко дает установки: “Не надо бояться в своих работах затрагивать спорные страницы истории нашей страны. Это Великое княжество Литовское, Отечественная война 1812 года, восстание 1863–1864 годов и другие темы новейшей истории нашей страны“.
Не будем цепляться к тому, что обозначенные темы относятся явно не к новейшей истории страны. Но здесь явно слышится указание, что эти “спорные страницы“ следует интерпретировать в пророссийском духе.
Например, сам термин “Отечественная война 1812 года“ — чисто российская коннотация. Ведь для земель нынешней Беларуси та война была скорее гражданской, их жители воевали и на стороне Наполеона, и на стороне России.
Добрались и до Калиновского
А уж что касается восстания 1863–1864 годов, то здесь мы наблюдаем и вовсе радикальный поворот в оценках.
До поры до времени Калиновский был едва ли не единственным белорусским историческим деятелем, который не вызывал никакого раскола в обществе, политическом классе. Его признавали и националисты, и коммунисты, ведь он вошел в пантеон национальных героев еще в советские времена. Этот символ мог бы объединить расколотую белорусскую нацию. Однако и эту историческую фигуру власти сделали символом раскола.
Хочу напомнить, что в ноябре 2019 года в Вильнюс на перезахоронение останков Калиновского была направлена государственная делегация во главе с вице-премьером Игорем Петришенко. На официальной церемонии в литовской столице он заявил, что деятельность Калиновского “связана с перерастанием белорусского национально-культурного движения в борьбу за белорусскую государственность в форме народовластия“.
То есть, нет сомнения, что Калиновский — белорусский герой. 17 ноября 2019 года Лукашенко, отвечая на избирательном участке на вопросы журналистов о его отношении к Калиновскому, сказал: “Он действовал на нашей территории, был нашим человеком, если хотите — гражданином. И от этого никуда не деться“.
Прошло не так много времени, и все поменялось. Теперь на официальном уровне это восстание объявлено польским, причем не только антироссийским, но и антибелорусским.
Почему? Да просто изменилась политическая конъюнктура. С 2020 года правящий режим попал в особенно сильную зависимость от Москвы не только в политическом, экономическом, военном плане. Он прочно вписался в российский идеологический контекст и отказался от национального нарратива в подходах к истории собственного государства.