Удары Израиля и США по Ирану не добавили настроения Лукашенко

Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 1 июля 2025 года в 08:50

Двенадцатидневная война между Израилем и Ираном стала для белорусских властей неприятным сюрпризом. Официальные лица по тактическим причинам обходят щекотливую тему стороной. А вот государственная пропаганда встала на сторону Исламской Республики и восприняла события в Иране не в последнюю очередь сквозь призму протестов 2020 года.

Об атаке на тюрьму Эвин пропагандисты предпочли не говорить

23 июня израильская авиация атаковала тюрьму Эвин в Тегеране, в которой содержатся политические заключенные. Тюрьма, где пытки, убийства, сексуальное насилие над заключенными являются обычной практикой, стала символом преследования инакомыслящих в Исламской Республике.

Эта атака Израиля тоже носила глубоко символический характер и должна была продемонстрировать уязвимость режима и солидарность с его противниками.

28 июня американский канал Fox News сообщил важные подробности атаки на Эвин. 53-летний директор тюрьмы Хедаятолла Фарзади, находящийся под американскими и европейскими санкциями, непосредственно перед ударом получил, по данным канала, ультиматум от израильтян: если он откроет ворота тюрьмы и выпустит узников, его не ликвидируют.

Ворота тюрьмы Фарзади так и не открыл (они стали целью израильского удара), но и на своем рабочем месте не остался. Он попросту сбежал, о его дальнейшей судьбе ничего не известно.

Белорусские государственные СМИ, подробно освещавшие ход Двенадцатидневной войны, сюжет о тюрьме Эвин фактически вынесли за скобки, а сенсационный репортаж Fox News об иранских политзаключенных и судьбе директора Фарзади и вовсе проигнорировали.

Зато в тот же день в телеграм-канале пропагандиста Григория Азаренка, ставшего во второй половине июня основным рупором режима Александра Лукашенко по израильско-иранской теме, появились позаимствованные из иранских источников, скорее всего через российские каналы, фотографии иранских военных еврейского происхождения, ведущих борьбу с “режимом Нетаньяху“.

Тот факт, что белорусские государственные СМИ решили не знакомить свою аудиторию с событиями вокруг тюрьмы Эвин, говорит сам за себя.

В ситуации, когда тема крушения тюремных стен и освобождения белорусских политзаключенных после сенсационного выхода на свободу личного врага Лукашенко Сергея Тихановского приобрела особое значение, официальная пропаганда опасалась ненужных ассоциаций и аналогий. А тем более дискуссий о поведении местных силовиков в случае чрезвычайного положения.

Этот случай наглядно подтверждает, что события на Ближнем Востоке воспринимались в Минске и в контексте собственного опыта 2020 года.

Угрюмое молчание правителя

Лукашенко впервые прокомментировал израильскую операцию “Народ как лев“ лишь 27 июня — через две недели после начала войны и через несколько дней после ее завершения.

Выступая в Минске на заседании Высшего Евразийского экономического совета, правитель заявил, что “удары по ядерным объектам Ирана, находящимся под контролем МАГАТЭ, самым опасным образом нарушают положения международного права“.

Таким образом, он ограничился довольно обтекаемыми формулировками. А белорусский МИД выступил ранее с подчеркнуто нейтральными заявлениями.

В общем, официальные лица, ориентируясь на осторожную позицию Москвы, не желая портить и без того сложные отношения с Иерусалимом, а также опасаясь поставить под угрозу наметившееся сближение с Вашингтоном, демонстрировали отсутствие интереса к ситуации на Ближнем Востоке.

Но вот для белорусских государственных СМИ Двенадцатидневная война стала одним из ключевых событий июня.

Анализ телевизионных программ, печатных публикаций, а также текстов и видео, опубликованных в провластных телеграм-каналах, ориентирующихся на воззрения, желания и взгляды Лукашенко, показывает, что официальная пропаганда заняла в Двенадцатидневной войне откровенно проиранскую позицию. Таким образом в Минске постарались компенсировать отсутствие заявлений официальных лиц в поддержку Исламской Республики.

Освещая войну между Израилем и Ираном, лукашенковские пропагандисты ориентировались на публикации российских коллег, заимствуя через них — или же напрямую — иранские нарративы о “стойкости“ и “военных успехах“ тегеранского режима.

В дни войны белорусские госСМИ пестрели публикациями с экспертными оценками российских апологетов режима аятолл — писателя Александра Проханова, философа Александра Дугина, публициста Максима Шевченко, журналиста Аббаса Джумы.

Стремясь затушевать успех операции “Народ как лев“, белорусские государственные медиа преувеличивали масштабы разрушений от иранских ракетных атак, при этом не акцентировали внимание на иранских ударах по гражданским целям. А также с удовольствием сравнивали подвергшиеся атакам израильские города с разрушенным сектором Газа, не чурались сравнения израильских военных с нацистами.

После завершения боевых действий на вооружение была взят иранский нарратив о практически не пострадавшем ядерном потенциале Исламской Республики и Израиле, который от сокрушительного поражения якобы спасло лишь вмешательство США.

Если критика Израиля носила жесткий характер и порой содержала элементы антисемитизма, то в случае Вашингтона белорусские пропагандисты, как и их российские коллеги, ограничивались мягкими выпадами.

В целом стоит отметить, что публикации белорусских госСМИ хотя и являлись частью российской антиизраильской пропагандистской кампании, носили — как и в минувшие годы — менее систематический и не столь радикальный характер.

Эта особенность, вкупе с молчанием Лукашенко и второстепенным международным значением Беларуси, объясняет тот факт, что в Израиле не обратили внимания на освещение войны белорусскими государственными медиа и не осудили, например, Азаренка, который в эти дни опустился до откровенного антисемитизма.

При обсуждении отдельных аспектов Двенадцатидневной войны “белорусский филиал“ российской пропаганды проявлял, однако, определенную самостоятельность, рассматривая события на Ближнем Востоке именно с минской колокольни.

Так, особый интерес вызвали у провластных экспертов вроде Андрея Лазуткина, Александра Шпаковского или Вадима Гигина вопросы ядерного оружия, судьбы верховного лидера Али Хаменеи, возможной смены режима в Тегеране и расправы с т.н. “израильскими агентами“ в Иране.

Именно в рассуждениях на эти темы отчетливо прозвучали отголоски белорусских протестов 2020 года, которые даже пять лет спустя продолжают будоражить окружение Лукашенко.

Тегеран-2025 напомнил о Минске-2020?

Хотя белорусские пропагандисты редко прибегали к прямым сравнениям между Ираном 2025 года и Беларусью 2020 года, их аргументация и эмоции говорили сами за себя. Масштаб операции израильской внешней разведки “Моссад“ на территории Ирана вызвал неприятный шок, а попытки принизить ее значение не выглядели убедительно.

В Минске подчеркивали, что Иран не собирался создавать ядерное оружие, но при этом повторяли, что на территории Беларуси оно уже якобы присутствует — а значит, режим, мол, уже обезопасил себя на случай реализации “иранского сценария“.

Основной целью Вашингтона и Иерусалима изначально было нанесение ущерба иранскому ядерному проекту или его уничтожение. Рассуждения о смене власти в Тегеране или физической ликвидации аятоллы Хаменеи носили скорее отвлекающий характер.

Но белорусская госпропаганда восприняла их с особым возмущением и объявила свержение иранского режима и убийство его лидера едва ли не основными задачами израильтян. Что объяснимо: ведь в контексте событий 2020 года госСМИ активно тиражировали придумки о планах покушения на Лукашенко, а сами протесты рассматривают как попытку инспирированного извне переворота.

Сына свергнутого в 1979 году шаха Мохаммеда Резы Пехлеви — принца Резу Пехлеви, призвавшего иранцев к восстанию против режима, в публикациях белорусских государственных медиа хотя и не называли “иранским беглым“, но все же представляли как иностранного агента, действующего исключительно в интересах Вашингтона и Иерусалима.

Охоту на “сионистских агентов“, которую иранские власти развязали еще во время войны и усилили после ее завершения, пропагандисты Лукашенко оценили положительно — как необходимую меру для “оздоровления“ и “сплочения“ иранского общества.

Аналогичный нарратив использовался и для обоснования репрессий в Беларуси после 2020 года.

События же в Иране примечательно совпали с освобождением Тихановского и дискуссиями о возможном скором выходе из тюрем всех политических заключенных под давлением США. Эти темы взволновали многих белорусов и вместе с тем напрягли режим.

* * *

Молчание белорусского руководства по поводу новой войны на Ближнем Востоке не означает, что в Минске не сочли это важной темой.

Характер ее освещения говорит скорее о том, что произошедшее в Иране озадачило белорусские власти, а слабость режима в Тегеране вызвала неприятные воспоминания о событиях пятилетней давности в Беларуси.