“Шептун Путина“. Как Кремль задействовал Лукашенко в “специальной дипломатической операции“

Во время консультаций с представителями Дональда Трампа Александр Лукашенко надеялся наладить контакты с Вашингтоном. Однако его основной задачей было содействовать организации прямых переговоров между Россией и США относительно войны в Украине — с последующим заключением сделки на выгодных для Кремля условиях.

25 июля пресс-служба Лукашенко сообщила о его интервью иностранному журналисту. Имя корреспондента и его издание держались в секрете.

Был лишь анонсирован широкий спектр затронутых тем — от американо-белорусских контактов и роли Минска в процессе мирного урегулирования в Украине до нового президентского срока Лукашенко. Это должно было создать интригу и подогреть интерес.

Таинственное интервью, о котором многие наблюдатели уже успели забыть, вышло 8 августа и подтвердило оценки пресс-службы Лукашенко: разговор действительно получился “очень интересным“. В роли интервьюера выступил именитый автор влиятельного американского журнала Time Саймон Шустер.

Более чем двухчасовое интервью и подробная статья Шустера, побеседовавшего с непосредственными участниками событий с американской стороны и европейскими дипломатами, дают яркое представление об образе мышления белорусского правителя. И что еще важно — проливают свет на цели и характер его консультаций с представителями администрации Трампа, а также на его нынешнюю роль в системе Владимира Путина.

Зачем правителю понадобился Шустер?

Само интервью вызвало бурный восторг у белорусской государственной пропаганды, которая принялась нахваливать вождя режима, подчеркивать его “выдающееся международное значение“.

Ложкой дегтя в бочку меда стала, однако, статья Шустера с нелестными оценками политического режима в Беларуси и пикантными подробностями появления интервью.

Во время беседы с Лукашенко журналист вел себя спокойно и корректно. Он если и возражал хозяину дворца, то только в тех случаях, когда тот подавал известные факты в явно искаженном виде. Но и это корреспондент Time делал подчеркнуто мягко и доброжелательно. Острые вопросы внутренней политики Беларуси практически не затрагивались.

Тем не менее после статьи Шустера провластные авторы поспешили поставить его в один ряд с корреспондентом CNN Мэтью Чансом и его британским коллегой, журналистом BBC Стивом Розенбергом, чьи беседы с Лукашенко в начале 2020-х годов носили скандальный характер.

Любимчик правителя пропагандист Григорий Азаренок по отношению к Шустеру, как и в случае с Розенбергом, опустился даже до антисемитских намеков.

Что же вызвало столь агрессивную реакцию?

Видеоверсия, которую активно распространяет белорусская сторона, в первую очередь адресована отечественной, отчасти российской и украинской аудиториям. Англоязычные зрители в США и в целом на Западе, на которых рассчитывали в Минске, вряд ли будут смотреть это видео. Они прочитают и станут обсуждать именно статью Шустера и его оценки.

Инициатива интервью, по словам журналиста, исходила именно от властей Беларуси, представитель которых обратился к нему еще в мае.

Проект имел для Минска столь важное значение, что там даже были готовы заплатить. И хотя настойчивость белорусской стороны вызвала в редакции Time удивление и скепсис (обычно интервью инициируют журналисты), встреча все-таки состоялась.

Выбор в пользу Шустера объясняется как влиятельностью издания, которое он представляет, так и фигурой самого журналиста. В своих публикациях он уделяет особое внимание России и Украине, а международную известность приобрел как биограф Владимира Зеленского.

Во время интервью Лукашенко дал понять, что знает о вышедшей в 2022 году книге Шустера, посвященной президенту Украины. Не исключено, что близкий к нему Шустер рассматривался как потенциальное связующее звено для возможных будущих контактов с Киевом.

Определенную роль, видимо, сыграл и тот факт, что в лице Шустера Лукашенко общался с человеком, для которого русский язык является родным. Это заметно облегчило беседу, которая явно затянулась — по инициативе хозяина.

В роли передаточного звена

Ситуация в Беларуси затрагивалась в том разговоре лишь вскользь. Лукашенко в очередной раз кокетливо продемонстрировал готовность завершить карьеру на посту президента и категорически отверг предположения, что он передаст власть сыну Николаю. Кроме того, не исключил возможность дальнейшего освобождения политзаключенных — очевидно, в рамках консультаций с США и ЕС, при условии отмены санкций и отказа Запада от попыток влиять на ситуацию в Беларуси.

Ключевыми темами стали контакты между США и Беларусью, война в Украине и перспективы урегулирования этого конфликта, а также отношения Беларуси с Россией, Китаем и европейскими странами.

Лукашенко по традиции делал противоречивые заявления. С одной стороны, он пытался представить себя независимым лидером, ведущим переговоры на равных с сильными мира сего. С другой — подчеркивал, что малые и средние страны должны учитывать мнение больших соседей.

Комментируя начало полномасштабного вторжения России в Украину, Лукашенко повторил свою версию: мол, ничего не знал — ни в чем не участвовал. Он не отрицал, что поддерживает РФ, в том числе поставкой вооружений и подготовкой военных, но старательно отмежевывался от роли соагрессора.

Вопреки своим амбициям, правитель Беларуси предпочел предстать в образе “младшего брата“, территорией которого воспользовался-де “старший родственник“. Лукашенко вновь заявил, что белорусская армия не будет участвовать в войне.

Говоря о США, он декларировал желание улучшить отношения, щедро раздавал комплименты этой супердержаве и ее руководству. Обрисовал себя трампистом, признался в симпатиях к вице-президенту Джею Ди Вэнсу и с явным удовольствием рассуждал о гипотетической встрече с американским президентом. При этом не обошлось без колкостей: в финале интервью Лукашенко назвал его “болтуном“.

Резюмируя в этой беседе итоги консультаций с американцами, правитель пришел, однако, к не слишком обнадеживающим выводам: встречи с нынешним главой Белого дома, скорее всего, не будет, а в снятие санкций и нормализацию отношений он, Лукашенко, уже практически не верит.

В интервью он также утверждал, что инициатива двусторонних консультаций исходила от Вашингтона и они не координировались с Кремлем. Более того, якобы были восприняты с беспокойством в российских дипломатических кругах.

По информации Шустера, Лукашенко действительно стал дополнительным каналом связи между Москвой и Вашингтоном, а в создание и поддержание этого канала белорусские власти “инвестировали“ — освобождением ряда политзаключенных.

Последние месяцы через этот канал шла сложная и противоречивая игра. Американская сторона передавала информацию в Москву и получала ответы через Лукашенко, ключевым активом которого остается близость к Путину.

Руководствуясь своими личными оценками и, скорее всего, действуя по согласованию с Кремлем, белорусский правитель пытался убедить представителей Трампа, что с Россией можно и нужно договариваться.

Он призывал их продемонстрировать уважение к Путину как лидеру “великой ядерной державы“ и согласиться с его ключевыми требованиями. Альтернатива, по мнению Лукашенко, — эскалация конфликта и прямая конфронтация между РФ и США.

Эти тезисы, впрочем, он озвучивал и ранее. То же касается рассуждений об отсутствии у России планов агрессии против Европы, о сотрудничестве с Китаем, которое якобы не направлено против третьих стран, или о нелегальной миграции в ЕС, которой белорусские власти, по его словам, не способствуют, но и не мешают.

Особенно резко Лукашенко высказался в адрес Европы, которая, по его мнению, не демонстрирует интереса к диалогу на его условиях — и была с отвращением названа “вонючей“. Он также признал, что Россия рассматривает Беларусь как “свою территорию“, а значит, именно столкновение за нее может привести к ядерной войне.

В статье Шустера Лукашенко предстает “своего рода шептуном Путина“, который продвигает нужные Москве нарративы и помогает ей выиграть время на фронте. Остается открытым вопрос, какой вклад он действительно внес в подготовку предстоящих американо-российских переговоров.

Вашингтон интересовался Минском прежде всего в украинском контексте

Интервью с Шустером, задуманное белорусской стороной еще в мае как дополнительный импульс белорусско-американским консультациям, состоялось лишь в конце июля. В изменившихся политических условиях оно, пожалуй, подводит черту под этим процессом — или, по крайней мере, под его ключевым этапом.

Консультации с США принесли Лукашенко определенное международное внимание, но не привели к нормализации отношений. Все очевиднее, что для Вашингтона эти контакты имели значение исключительно в контексте поиска путей урегулирования войны в Украине.

Лукашенко же хотя и преследовал свои цели, действовал прежде всего в интересах Москвы — скорее всего, в координации с ней или даже по ее прямому указанию.

Как и во время мятежа Евгения Пригожина в 2023 году, он взял на себя выполнение щепетильной задачи в рамках “специальной дипломатической операции“, с которой, похоже, в очередной раз справился.

Это и есть сегодняшняя роль Лукашенко в системе Путина — миссия доверенного лица и исполнителя особых поручений.