Павел Сапелко
Бывший оппозиционный активист Роман Протасевич посетил новополоцкую колонию и 8 января опубликовал фотографии и видеообращение бывшего претендента на пост президента, политзаключенного Виктора Бабарико к родным.
С февраля 2023 года Бабарико удерживался в режиме инкоммуникадо, который правозащитное сообщество считает тяжелым нарушением прав человека.
С чем может быть связано временное прекращение изоляции политика, возможные действия режима в отношении других известных политзаключенных до и после выборов 26 января, в интервью “Позірку“ проанализировал юрист правозащитного центра “Весна“ Павел Сапелко.
“Для политиков, имеющих планы на реставрацию отношений с режимом“
— Почему именно сейчас всем показали Виктора Бабарико? С чем это может быть связано, и конкретно, связано ли это с будущими выборами?
— Скорее всего, да, это связано с предстоящими выборами (как их понимают власти), фактически — с продлением полномочий Александра Лукашенко, которые он удерживает. Почему сейчас? Потому что это укладывается в общую тенденцию поведения белорусских властей. Они, с одной стороны, усиливают репрессии против представителей гражданского общества, активистов, инакомыслящих, с другой стороны, пытаются нащупать какие-то точки соприкосновения с теми силами, которые будут принимать решение о признании де-факто или юридически результатов предстоящих выборов.
Бабарико уже второй из политиков, о которых мы говорим, что они подверглись насильственному исчезновению или находятся в режиме инкоммуникадо, и которых “показали“. Первой была Мария Колесникова. Такие информационные вбросы, очевидно, призваны скомпрометировать позицию демократических политиков, правозащитников и международных организаций относительно этой ситуации с содержанием без контактов ведущих политиков и членов их избирательных штабов, ряда других активистов.
— Считаете ли вы, что в самой персоне Виктора Бабарико есть некий завуалированный месседж Западу?
— Вряд ли это шоу для белорусской оппозиции, потому что мы — и оппозиция, и правозащитники — хорошо понимаем правила этой игры.
То, что человека вывели из штрафного изолятора или из помещения камерного типа и показали в течение нескольких минут, никак не влияет на наши оценки ситуации.
Но для политиков, имеющих планы на реставрацию отношений с белорусским режимом или реализацию политики “бизнес as usual“, может быть, это и подходящий вариант.
“Демократические правительства сейчас не склонны к торгу“
— Есть ли надежда, что режим инкоммуникадо прервется в отношении других политзаключенных? Или его инициаторы будут ждать какого-то ответа, реакции на появление Бабарико?
— Я знаю одно: демократические правительства сейчас не склонны к торгу. Это все, что мне видится по нынешней ситуации. Предполагаю, что какие-то шаги навстречу могли бы быть сделаны, но это не те шаги, которые кардинально меняют саму политику в отношении режима. Это точно не признание режима, не восстановление экономических или другого рода контактов. В конце концов, если вспоминать о санкциях, то это и не про изменение санкционной политики, потому что санкции, которые наиболее болезненны для режима и которые он мечтал бы отменить, наложены из-за участия в войне и за захват самолета.
— Теоретически, есть ли вероятность, что до выборов режим, посылая эти сигналы, пойдет на освобождение кого-то из политзаключенных с “громким именем“, что могло бы кардинально развернуть инфоповестку в сторону режима?
— Если пофантазировать, то я бы, наверное, предположил, что какие-то освобождения могут случиться, потому что в целом ситуация, когда люди без вины уже отсидели без малого пять лет, достаточно травматична для этих людей. Я вижу эту ситуацию как патовую, когда сторонам нечего предложить друг другу.
Когда мы говорим об освобожденных [по помилованию] 227 других осужденных, следует помнить, что никто не знает, какой была цена этого освобождения. Точно ценой не были стратегические уступки, потому что мы видели, что это освобождение происходит на фоне сохранения основных экономических санкций и усиления индивидуальных санкций, на фоне продолжающейся заморозки дипломатических отношений и т.д.
С одной стороны, не хочется обесценивать эти освобождения, с другой стороны, сложно их оценивать, когда не знаешь цену сделки. Хорошо, что выпустили тех, кого выпустили, но это надо оценивать объективно и беспристрастно, а пока это невозможно, потому что мы не знаем, на каких условиях люди вышли, не знаем, что послужило отправной точкой, что подтолкнуло режим к освобождению. Точно это не была инициатива режима начать этот процесс. Хотелось бы, чтобы он продолжался, потому что это, к сожалению, сейчас единственная возможность для политзаключенных выйти на волю раньше, чем определено судом.
“Происходящее — это точно не сигналы к национальному примирению“
— Лукашенко, кажется, действует по старой схеме: взять заложников, поторговаться, отпустить взамен чего-то. В предыдущие годы это работало. На ваш взгляд, точка невозврата пройдена и дальше эти игрища вряд ли дадут какой-то результат?
— Выглядит так, что больше нет спроса на такой торг. После 2010 года это получилось, сейчас, в ближайшей перспективе, это не получится. Для политзаключенных это плохо, потому что им придется еще сидеть. С “макрополитической“ позиции это, может быть, тоже плохо, потому что замораживает и дальше ухудшает политическую ситуацию для Беларуси и все больше отдаляет страну от ее места в семье европейских народов.
Сказать, что это совсем плохо, тоже нельзя. Потому что западные демократии больше не ведутся на эти заигрывания режима, не ведутся на ситуацию, практически не обращают внимания на внутреннюю политику белорусского режима и не довольствуются ролью Беларуси и ее “правителя“ как “смотрящего“ за этой территорией. Лукашенко считает себя гарантом безопасности в регионе. Но уже можно сделать вывод, является ли он гарантом на самом деле.
Это хороший урок для европейцев, в том числе для ближайших соседей Беларуси, когда созданная система региональной безопасности рухнула с грохотом и погребла под собой все договоренности и подходы, которые мы как правозащитники всегда критиковали.
Происходящее — это точно не сигналы к национальному примирению, это не сигналы на внутренний рынок.
Потому что на внутренний рынок подаются другие сигналы: “Мы победили, вы проиграли, мы сейчас сильны как никогда, каждый, кто против, будет посажен или уничтожен“.
Имеющаяся у нас статистика показывает увеличение репрессий по всем направлениям, административного, уголовного преследования, и это не учитывая происходящее в трудовых коллективах и в других областях, не связанных с репрессиями. Никто не восстанавливает правозащитных организаций, даже не пытаются найти им какую-то псевдозамену, все происходит достаточно жестко и определенно. Это не сигнал возвращаться в 2019 год, это уже не на повестке, этого уже никто никому не обещают.
Единственное, что могут сейчас пообещать: не сажать или не бить больно, если человек не будет нарушать уже понятных всем правил.
Справка “Позірку“:
6 июля 2021 года Верховный суд приговорил Виктора Бабарико к 14 годам лишения свободы в условиях усиленного режима за “получение взятки в особо крупном размере” (ч. 3 ст. 430 УК) и “легализацию средств, полученных преступным путем” (ч. 2 ст. 235). Политик вину не признал.
Отбывает наказание в новополоцкой колонии № 1 (Витебская область).
В апреле 2023 года появилась информация о госпитализации Бабарико в новополоцкую больницу со следами избиения и пневмотораксом. Источник “Позірку” сообщал, что, “возможно, в легких у него обнаружена вода”.
В июле того же года администрация колонии сообщила родственникам Бабарико, что он находится в помещении камерного типа, его здоровью “ничего не угрожает”.
9 ноября 2024 года Бабарико исполнилось 60 лет.
В начале июля минувшего года Александр Лукашенко заявил об освобождении его “очень тяжелобольных“ оппонентов, после чего стало известно о выходе на свободу 18 политзаключенных (председатель Верховного суда говорил о 14). Позже он подписал ряд указов о помиловании осужденных за “преступления протестной направленности” или “экстремистской направленности“ (по указу от 16 августа освобождено 30 человек, 4 сентября — 30, 16 сентября — 37, 7 ноября — 31, 20 ноября — 32, 9 декабря — 29, 28 декабря — 20).
Таким образом, за это время было помиловано 227 человек.
На 8 января 2025 года белорусское правозащитное сообщество признает политзаключенным 1.258 человек. В действительности людей, подвергшихся репрессиям в той или иной форме, гораздо больше.
См. также по теме:
Бабарико в кадре. Лукашенко решил показать лицом политический товар