Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 7 мая 2025 года в 11:44
Петр Машеров на праздновании 30-летия освобождения БССР от немецко-фашистских захватчиков на площади Победы в Минске (1974 год)
20 лет назад Александр Лукашенко переименовал два главных проспекта Минска. Смысл состоял в том, чтобы деперсонализировать белорусскую историю, очистить ее от ярких личностей, освободить место для увековечения собственного имени.
Фильм Тенгиза Абуладзе “Покаяние“, вызвавший большой общественный резонанс в годы горбачевской перестройки, заканчивается диалогом:
— Скажите, эта дорога приведет к храму?
— Это улица Варлама. Не эта улица ведет к храму.
— Тогда зачем она нужна?
Храм здесь, по замыслу режиссера, выступает как символический образ Добра, Правды и Истины. И название улицы, ведущей туда, имеет значение.
Указ, шитый белыми нитками
7 мая 2005 года Лукашенко своим указом переименовал две главных магистрали Минска. Проспект Франциска Скорины стал проспектом Независимости, а проспект Машерова — проспектом Победителей.
В преамбуле указа говорилось, что он принят “в ознаменование 60-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне“. Хотя какую-то связь с тогдашним юбилеем уловить трудно. Это была совершенно искусственная привязка.
На самом деле смысл этого переименования был в другом.
Сейчас в официальной пропаганде много разговоров о сохранении “исторической правды“, “исторической памяти“. В действительности же власти не скрывают, что апелляция к истории нужна им прежде всего для решения текущих политических задач.
“Мы обращаемся к истории, чтобы защитить не только будущее, но уже — настоящее. Так сегодня стоит вопрос“, — заявил Лукашенко, выступая в Волгограде 29 апреля. То есть для него историческая память — это политический инструмент.
Смысл того переименования 20-летней давности состоял в том, чтобы деперсонализировать белорусскую историю, очистить ее от ярких личностей, освободить поле для себя, для увековечения собственного имени.
Первопечатнику “выделили“ улицу на окраине
Формирование культа личности Лукашенко происходило постепенно, шаг за шагом.
В августе 2003 года правитель своим указом запретил именовать словом “президент“ любую должность в стране, кроме собственной. Тысячи государственных, коммерческих, неправительственных организаций были вынуждены перерегистрировать свои уставные документы, переименовывать своих руководителей в “председатели“, “директора“ и т. д.
Деперсонализация белорусской истории — давняя проблема, ее истоки нужно искать в особенностях исторической памяти.
Обращали ли вы внимание, что на белорусских деньгах, в отличие от валют большинства других стран, нет портретов исторических деятелей?
Неслучайно первые деньги в независимой Беларуси все называли “зайчиками“: на них были изображены разные зверюшки. На теперешних банкнотах напечатаны архитектурные памятники. А исторических персонажей нет.
Проблема не в том, что их не было в нашем прошлом. Белорусская история в этом плане отнюдь не бедна. Проблема в том, что либо белорусы не знают своих героев, либо в отношении их в обществе нет консенсуса, чтобы считать их таковыми.
Лукашенко своей политикой исторической памяти эту проблему усугубил.
Возвращаясь к вопросу об этом переименовании улиц, стоит отметить, что центральный проспект столицы лишился имени первопечатника Скорины. Лукашенко как политик с мировоззрением советского человека плохо знает и не особо чтит белорусскую историю до 1917 года.
В результате переименования именем Скорины назвали Староборисовский тракт — второстепенную улицу фактически без жилых домов. Для такого выдающегося персонажа белорусской истории это было достаточно унизительно. Правда, позже большой памятник Скорине установили перед зданием Национальной библиотеки.
Бывший партийный лидер перестал быть кумиром правителя
Гораздо больший резонанс в обществе вызвало переименование проспекта Машерова в проспект Победителей и присвоение имени бывшего партийного руководителя БССР одной из обычных улиц столицы.
Петр Машеров, первый секретарь ЦК Компартии Беларуси в течение 15 лет, — один из символов советской истории, герой войны.
В пору переименования проспектов он оставался весьма популярной фигурой в глазах среднего и старшего поколения белорусов. С его именем связан завершающий этап индустриальной революции в республике, в результате которого заметно повысилось благосостояние жителей.
Это был период кардинального изменения социальной структуры, массового переселения сельских жителей в города, приобщения их к городской культуре, более высоким потребительским стандартам.
Этот процесс ассоциировался в массовом сознании с Машеровым, который на фоне воцарившейся в 1970–1980-х годах в центральном руководстве СССР геронтократии выгодно выделялся своей энергией, харизмой. Трагическая гибель в автокатастрофе создала ему дополнительный ореол.
Поэтому то переименование, которое выглядело принижением бывшего руководителя, большинство минчан восприняли с недоумением. Лукашенко наверняка это предвидел, тем не менее пошел на этот шаг.
Интересно, что в начале своего президентства он стремился опираться на авторитет Машерова, позиционировал себя как его политического наследника, продолжателя его дела. Это был единственный белорусский государственный деятель, с которым Лукашенко себя сравнивал.
Но тут случился неприятный для правителя, скажем так, политический инцидент в ходе президентских выборов 2001 года. Неожиданно с претензией на пост главы государства выступила дочь бывшего партийного лидера Наталья Машерова.
Она заявила об участии в избирательной кампании и в короткий срок набрала высокий рейтинг. Однако через какое-то время снялась с выборов, никому ничего не объясняя. Доминировало предположение, что это произошло под давлением Лукашенко.
Так или иначе, но после того случая игры Лукашенко с образом Машерова закончились, больше он его фамилию не упоминал.
И дело было не только в психологической травме. Правитель, видимо, решил, что перерос своего прежнего кумира, является уже исторической фигурой большего масштаба и такая имиджевая подпорка теперь не нужна. А двух героев в одной стране быть не может.
К тому же, как можно предположить, каждый день ездить на работу (от резиденции в Дроздах до здания Администрации президента на улице Маркса) по проспекту Машерова для Лукашенко было уже невыносимо. Поэтому магистраль переименовали в проспект Победителей. А уж кого считать победителями, дело другое, здесь возможны интерпретации.
2020 год развеял миф о “народном президенте“
Стоит упомянуть и еще один эпизод, связанный с искусственным обесцениванием национальных героев.
15 января 1996 года указом Лукашенко были учреждены ордена и медали Беларуси. Среди них был орден Кастуся Калиновского. 16 июня 2004 года орден был упразднен. За восемь лет им так никого и не наградили.
Стирание имени Калиновского из белорусской истории — это не только дань идеологии “русского мира“. Просто таким образом правитель устранил конкурента в соперничестве за статус главного национального героя.
Официальная пропаганда объявляет Лукашенко отцом-основателем независимости Беларуси. Хрестоматийным стал миф, согласно которому президентские выборы 1994 года называют истинным началом белорусской государственности и даже белорусской истории. Хотя Беларусь получила независимость в 1991-м.
Однако события 2020 года нанесли сокрушительный удар по планам и надеждам Лукашенко войти в белорусскую историю в качестве главного национального героя. Развеян миф о “народном президенте“. Вместо него утверждается образ человека, готового, силой, с помощью жестких репрессий удерживать власть до конца жизни.
И формирование культа Лукашенко, которое активизировалось в прошлом году накануне президентских выборов — это попытка залечить травму 2020 года, своеобразная компенсация за понесенные тогда политические и моральные потери.
Удержание власти обошлось дорого как Беларуси, так и лично правителю. И чтобы преодолеть последствия этого политического землетрясения, системе необходим сильный допинг.
Как писал на полях своих парламентских речей Уинстон Черчилль, “аргумент слаб, повысить голос“. Вот пропагандистская машина и повышает голос, чтобы затушевать очевидные слабости режима и его главы, проявившиеся в 2020 году.
Культ личности не приживется
Возымеет ли формирование культа личности Лукашенко желаемый политический эффект? Очень сомнительно.
Скорее всего, результат может быть противоположным. Не только потому, что обществу, в основном европейскому, живущему в информационную эпоху, пережившему катарсис 2020 года, пытаются навязать архаичные методы и приемы.
Самое главное — что попытка сформировать такой культ не вписывается в алгоритм исторического времени.
Если бы эта кампания была затеяна где-то во второй половине 1990-х или в 2000-х годах, она могла бы найти отклик в общественных настроениях. В то время созданная Лукашенко социальная модель находилась на подъеме, имела определенный позитивный имидж и рассматривалась левыми силами в Восточной Европе и на постсоветском пространстве как альтернативный путь посткоммунистической трансформации.
А сейчас система Лукашенко переживает не лучшие времена, приходит в упадок, теряет привлекательность. Архитектор этой модели после 2020 года предстает политиком, цепляющимся за власть всеми силами. Белорусский режим находится в диссонансе, в противоходе с логикой общественно-политических процессов.
Белорусское общество пока не определило улицу, ведущую к своему Храму, национальному пантеону.