За отказ просить о помиловании политзаключенным “включают режим максимального террора“ — Шарендо-Панасюк

10 февраля, Позірк. Требование к осужденным по политическим причинам писать прошение о помиловании фактически стало массовым явлением, сообщила на пресс-конференции 10 февраля в Вильнюсе экс-политзаключенная Полина Шарендо-Панасюк.

“Я знаю, что люди начинали писать, когда шли письма от Воскресенского (бывший политзаключенный, а ныне защитник режима Александра Лукашенко и пропагандист Юрий Воскресенский. — “Позірк“.), в августе 2021 года я получила такое письмо, — вспомнила она. — Безусловно, у нас была такая позиция, что каждый из политзаключенных выбирает сам, писать или не писать. Мы решили, что мы не пишем эти письма. Впоследствии еще приезжали сотрудники ДИН (Департамента исполнения наказаний МВД. — “Позірк“.)“.

“Когда они видят, что человека можно гнуть, что он пишет [прошение], человек там еще получал какие-то льготы, например, в плане бытовых условий, передач. Если люди сразу отказывались писать эти письма — прошение о помиловании, конечно, против них начинал реализовываться этот сценарий пыток. Человек гарантированно просто уже не вылезал из ШИЗО и ПКТ (штрафного изолятора и помещения камерного типа соответственно. —“Позірк“.)“, — добавила спикер.

По словам Шарендо-Панасюк, она сама, а также политзаключенные Ольга Майорова, Елена Гнаук и Виктория Кульша оказались в колонии № 24 (находится в городском поселке Заречье в Речицком районе Гомельской области) именно из-за “отказа писать, вообще идти на какое-то сотрудничество с администрацией“.

“Включается режим максимального террора, когда человек отказывается писать эти письма, — утверждает экс-политзаключенная. — Не нужно человека избивать, достаточно просто держать в таких условиях. Человек понимает, что он либо умрет, либо будет вынужден написать“.

“На момент моего выхода из колонии Виктория Кульша и Елена Гнаук, просидев несколько недель в ШИЗО, были переведены в ПКТ. Это на 99% [значит], что им снова будут фабриковать статью 411 (“злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы”. —“Позірк“.). Потому что Виктория Кульша должна была выходить в начале апреля 2025 года, у Елены Гнаук так называемый срок заканчивается в 2026 году. То есть они рассчитывают график таким образом, чтобы человеку сфабриковать статью 411 накануне истечения срока“, — добавила Шарендо-Панасюк.

Говоря о штрафном изоляторе и условиях содержания в нем, экс-политзаключенная сообщила, что это “просто голое помещение, где нет абсолютно ничего“.

“Тебе выдают какую-то форму, <…> может быть маленькая — пиджак на тебе не застегивается, юбка — как у определенных категорий с низкой моральной ответственностью. <…> Если ты сидишь месяц, ты не можешь поменять эту форму — ходишь в ней, спишь, — отметила она. — Свет [включен] сутками. Горячая вода — 20 минут в день. Открытый унитаз. Все свои физиологические потребности ты справляешь под камеру. <…> Это абсолютное лишение свежего воздуха и солнца“.

Матрасов нет, только “голые доски“: “Ночью спать не можешь, потому что влага, холод“. “Душ выглядит так — выгоняют из камеры в страшный душ. “Горячей воды нет? Умывайтесь холодной. Не хотите мыться, имеете право не мыться“, — говорят. Струйка тонюсенькая, 10 минут помыться. Приходит четыре человека, а душей только три“, —рассказала экс-политзаключенная.

Такие условия она назвала пытками.

Полина Шарендо-Панасюк пробыла в неволе 4 года и 29 дней — с 3 января 2021 года по 1 февраля 2025-го. Вскоре после освобождения покинула Беларусь.